Ничто Приближается

Енина Татьяна Викторовна

Маша вздохнула, вспоминая Чапу…

Пес мог бы еще жить. Запросто. Был бы старенький, ленивый, но еще вполне ничего…

Какое-то время они катались по этажам в поисках нужной квартиры

Нашли.

С сильно бьющимся сердцем Маша надавила на кнопку звонка.

Ничего не слышно. Это общая дверь, за ней коридор и четыре двери, и тоже, наверняка, железные. Конечно, звонка не услышишь!

Маша давила и давила не кнопку со все возрастающим отчаянием. Нет никого! Или просто теперь москвичи уже не открывают дверей

не пойми кому. Может быть, без предварительного звонка совсем не подходят к двери!

Ну и что теперь? Тут дожидаться — неизвестно чего. Или уходить? А куда уходить?

Тут вдруг где-то безумно далеко тяжело грохнула дверь, раздался басовитый лай и топот тяжелых лап.

Гав! Гав! Гав!

Казалось, стены сотрясаются.

— Молчать! — злобный, крайне недовольный голос, — Сидеть!

Дверь распахнулась резко и бесстрашно.

Полуголый хозяин огромного черного дога, одетый только в поношенные тренировочные штаны с вытянутыми коленками и растоптанные тапочки невероятного размера, обалдело смотрел на Машу.

— О-па, это ты? Откуда ты взялась?

— Я уже думала, что тебя нет… — пробормотала Маша.

— Че трезвонила как сумасшедшая?.. Давай, что ль, проходи…

— Спасибо.

Маша взяла Лин за руку. Девочка во все глаза смотрела на послушно сидящего у ног хозяина дога. Еще одна земная собака!

Дог тихо, но грозно зарычал, когда они переступили порог.

— Тихо, Боря, свои, — сказал ему хозяин.

Когда вошли в квартиру собака обнюхала Машу, потом долго тщательно нюхала Лин. Подняла морду, удивленно посмотрела на девочку. Удивленно, но вроде бы не агрессивно.

Лин положила ладошку на ее широкую голову.

— Вот это собака! — проговорила она.

Паша растеряно топтался в коридоре, почесывая могучую шею, на Машу не смотрел.

— Я не вовремя? — спросила она.

Глупый вопрос. Разве может быть вовремя в шесть утра? При любом раскладе.

— Да… это… Я тут…

— Извини, Паша! Мне просто очень нужна твоя помощь, иначе я бы не ввалилась к тебе так…

— Это понятно…

Паша смущенно улыбнулся.

— Тебе… не очень срочно? Подождешь? Я тут разберусь…

— Без проблем! Где нам лучше подождать?

— Давай на кухню… Там чайник. Кафе в банке. В холодильнике… че-то есть… Распоряжайся, лады?

— Лады, — улыбнулась Маша.

Господи, и чего так смущаться? Неужели он думает, что ей есть какое-то дело до того, что Паша ночевал не один? Тем более после того, как она исчезла едва ли не на полгода, и явилась ни свет ни заря. Это ей надо бы чувствовать неловкость.

Кухня у Паши была огромная, под стать огромной прихожей, под стать огромной собаке. На кухне стоял огромный стол, на удивление чистый, даже пепельница вытряхнута (хотя и не вымыта), на кухне стоял огромный холодильник, светящий в полумраке едва теплящегося утра, яркими зелеными цифрами «+3» и «-18», на кухне стоял широкий угловой диван

и на нем (почему-то) стояла огромная же микроволновая печь.

Интересно, где здесь включается свет?

— Местный быт? — спросила Лин, — Это что, пищеблок? У всех такие?

— Почти.

Маша, наконец, нашла выключатель, зажгла свет. Лампа под футуристическим причудливым абажуром светила неярко, удивительно приятно для глаз.

— Хочешь кушать?

— Хочу. А местная еда подойдет?

— Подойдет. Наверное…

— Лучше я не буду…

— Тебе придется попробовать, Лин, иначе ты просто умрешь от голода.

В холодильнике оказалось довольно много еды, точнее было бы сказать — остатков еды. Половина курицы в тарелке. Порезанное на блюдце копченое мясо. Колбаса. И много-много банок пива.

Маша включила чайник, поставила перед девочкой тарелку с мясом, отрезала ей кусок хлеба.

— Пробуй.

Лин попробовала.

— Странное… Что это?

Сказать ли правду? Или не станет ребенок есть плоть убитого животного?

— Это называется мясо, — сказала она, произнеся слово «мясо» по-русски, хотя аналогичное слово было и на всеобщем.

Лин попыталась повторить чудное слово, надо сказать, плохо у нее получилось.

Между тем в прихожей послышались голоса. Пашин и какой-то особы.

— Давай, давай, шевелись…

— Да пошел ты! Деньги давай на такси! Ох, (протяжный зевок) рань-то какая! Ты, Пашка, обалдел!

Маша и Лин затаились на кухне.

— Дела у меня, поняла? На… хватит тебе?

— Дела… (снова протяжный зевок), знаю я твои дела, слышала… Ну, пока!

— Пока-пока…

Хлопнула дверь. Паша вошел в кухню, плюхнулся на диван, взял с тарелки кусочек мяса.

— Ну, привет! Маша…

— Привет, Паша.

— Где ж ты была? Я ведь звонил тебе… заходил…

— Я не хотела уезжать. Правда. Вынуждена была.

Паша кивнул.

— Верю. Мне сказали, какому ведомству принадлежат номера на твоей машине. На той, которую я грохнул…

Маша сочла за благо многозначительно промолчать. Ей как-то не пришло в голову поинтересоваться об этом у Вартана. А стоило бы, наверное.

Огромный дог на мягких лапах вошел в кухню, подошел к пустой миске, укоризненно посмотрел на хозяина.

— Покормишь пса, малышка? — спросил Паша с восторгом глядящую на собаку Лин.

Девочка, конечно, не отреагировала.

— Она не понимает по-русски, — сказала Маша.

— Иностранка, что ли?

В кухне было достаточно светло для того, чтобы зрачки девочки стали почти нормального размера.

— Ну скажи ей ты.

Маша сказала.

Лин получила огромный пакет какого-то сухого собачьего корма, насыпала собаке в миску. И несколько кусочков положила на ладонь.

— Соображает, — одобрил Паша.

Собака меж тем есть не торопилась, смотрела на хозяина.

— Можно, — великодушно разрешил он.