Ничто. Остров и демоны
Шрифт:
Не раз на протяжении рассказа ее большие глаза расширялись в испуге. Только для нее говорила махорера, для нее и больше ни для кого. Никого больше не интересовали ее дела, ее незаметная жизнь, подобная сотням других жизней.
— Висента, а какой была твоя деревня?
Это, собственно, не была деревня. Несколько домиков, сбившихся у дюн на пустынном берегу. Она вспоминала, что за домами, возле полей, ясно виднелись силуэты трех пальм, одна из них была финиковая. И еще на фоне неба поднимались деревянные крылья мельницы. Вокруг росли опунции, молочай и арника. Почти все дома были сложены из камней, поставленных один на другой. Некоторые побелены. У Висенты был беленый дом из трех комнат с маленьким
Над домами, надо всем островом Фуэртевентура сияло раскаленное небо, безжалостно глядя на иссохшую землю. Обычно мертвая и бесплодная, она в дождливые годы давала хорошие урожаи. А во время долгой засухи люди и животные умирали от голода и жажды. С детства Висента знала, что вода и великое богатство, и коварное божество, которое может иногда разбудить злые силы природы.
Девочкой ушла она служить в Пуэрто-де-Кабрас, единственный город на ее острове. Там она скребла лестницы и дворы, там научилась готовить, там стала взрослой — высокой, сильной и, как говорили, красивой. У нее были черные вьющиеся волосы, а грудь высоко поднималась под кофточкой, привлекая взгляды мужчин. В один дождливый и щедрый год мать прислала за ней и приказала возвращаться в деревню. В тот год Висента отпраздновала свою свадьбу. Ее сыграли шумно, весело, под звон гитар.
Потом настало время горя и нищеты. Семь лет на небе не появлялось ни одной дождевой тучи. Махорера узнала, что такое голод, и привыкла, голодная, каждый год рожать ребенка и потом выкармливать его почти пустой грудью, от каждого прикосновения к которой жестокая боль пробегала по всему телу. И еще она привыкла видеть, как ее дети умирают.
У нее умерли все четверо мальчиков и одна девочка. В живых остались только две старшие дочери, наверное, оттого, что она была сильнее, когда они родились, и не кляла их при рождении, а может быть, и оттого, что, как говорят, женщины стоят меньше, чем мужчины, они точно сорняки, их легче растить.
Через семь лет ее муж, не простившись, уехал в Америку. Однажды утром он ушел по пыльной дороге, которая вела в город, и никто никогда больше не видел его в тех местах. В первые месяцы Висенте говорили, что он работает на острове Гран-Канария.
Так поступают многие мужчины. Висента не находила в его поступке ничего особенного. Да и всем известно, что, оставшись одной, женщине легче растить детей, даже если ей приходится побираться. Дома уже никто не колотит ее, никто не награждает новым ребенком… Есть женщины, которые с ума сходят по мужчинам и преследуют их, чтобы добиться ласки; Висента была не из таких. Она ненавидела своего мужа, как никого другого, даже больше, чем богачей, у которых есть колодцы и которые берегут их для себя, для своих коз и верблюдов, тогда как люди умирают от жажды.
И теперь — как странно — через столько лет она не помнила даже лица этого человека, своего мужа. Она могла встретить его на улице и не узнать. Она не таила никакой злобы… Может, у него в Америке другая жена и другие дети, ей все равно. В свое время он был пригожим парнем, она не зря его выбрала. Но что осталось у нее в памяти? Грязная одежда, которую она без конца стирала, рвота после попоек, удары, сыпавшиеся на нее и на детей, и близость его тела, ставшая ей ненавистной. Ей нравился только табак в его карманах, который она потихоньку таскала.
Год, когда исчез ее муж, был плодородным. Небо, словно дожидавшееся его ухода, наконец собрало тучи над островом, пруды и колодцы наполнились водой, и земля принесла богатый урожай. Висента купила двух коз. Она с удовольствием посматривала на чумазые рожицы своих девочек. Сама того не замечая, стала иногда думать о них и находила их хорошенькими.
Когда
Жизнь в деревне мало-помалу менялась. Возле дороги, у трех пальм, поднялся новый дом. В нем открылась скромная лавка, вызывавшая, однако, у соседей восхищение и зависть. Появление лавки было большим событием. Другим событием для деревни было то, что на участке, проданном Висентой какому-то богачу, вырыли многоводный колодец.
Один сын владельцев лавчонки жил в Америке и посылал им деньги. Двое других сыновей остались в деревне, чтобы помогать родителям, и все окрестные девушки мечтали выйти за них замуж. Мужчины говорили о детях лавочников с презрительной насмешкой: это были отъевшиеся, драчливые парни. Висента торжествовала, когда в дни престольного, праздника ее старшая дочь стала невестой одного из этих парней. На третий год, дождливый и плодородный, они поженились.
После этой свадьбы махорера узнала, какая зависть окружает ее. Зависть, притаившаяся в глубине всех этих убогих домишек, тлевшая в глазах всех их обитателей.
Может быть, из-за сплетен, ходивших по деревне, свойственники всегда сторонились Висенты. Они считали, что их сын мало что приобрел, приведя в дом ее дочь, эту девушку со свежими губами и большими черными глазами.
Висенте передавали их слова, а она улыбалась. Ее дочь живет припеваючи. Толстеет себе в магазинчике, за прилавком, — просто загляденье. И что с того, если ей не дают повидаться с дочерью? Дочери хорошо. Что с того, если свойственница едва здоровается с Висентой и не зовет ее к себе? У Висенты был для нее неплохой сюрприз. Вторая дочка росла еще более красивой, ей было уже пятнадцать лет, и Висента знала то, о чем свойственники не догадывались. Она знала, что их второй сын сохнет по ее дочери.
Все шло хорошо. Вода, которую нашли на участке Висенты, привлекла к ее земле новых покупателей. В то время махорера ходила иногда в ближайшее селение, где была церковь, чтобы посоветоваться со священником о своих делах. Она вела их спокойно и хитро. Теперь она крепко стояла на ногах.
Висента забрала младшую дочь от хозяев и держала ее дома. Говорили, что она покупает в приданое всевозможные ткани и что дочка сама вышивает их. Говорили, что Висента растит ее, как сеньориту, и что это плохо кончится. Висента не мешала людям болтать. Ей нравилась бойкость ее девочки, ее веселый нрав и то, как смело она кокетничала с этим хмурым сыном лавочника, похожим на бандита. Он не решался поговорить с ней всерьез, наверное, боялся рассердить родителей. Она тоже делала вид, что ничего не замечает. Висента жила интересами дочки. Больше всего ей хотелось, чтобы девочка была довольна. И в один из дней, когда дочка сказала: «Пойдем завтра на гулянье, я хочу потанцевать», — она согласилась.
В соседнем селении готовился праздник. Туда приедут даже молодые сеньоры из Пуэрто-де-Кабрас потанцевать с деревенскими девушками и со всеми наравне заплатят, сколько полагается, чтобы попасть на танцы. Дочка Висенты, радостная, возбужденная, принялась готовить праздничный наряд. Но у матери зародилось недоброе предчувствие.
— Смотри, он все грозится. Будь осторожна.
— А мне какое дело? Он мой жених, что ли?
— Ну, хорошо.
При взгляде на дочку у Висенты становилось весело на душе. Когда она рассказывала Тересе о своей дочери, ей казалось, что девочка снова стоит у нее перед глазами — тоненькая, со свежим личиком, с большими глазами и нежными руками вышивальщицы. Приятно было смотреть на нее. Ходила она, высоко подняв голову, покачивая бедрами и скромно опустив глаза. Висента любила глядеть на нее и знала, что другие женщины завидуют ей.