Никита Добрынич
Шрифт:
Карачев снова обзавелся небольшой дружиной. Два десятка дружинников вели себя крайне осторожно. Их, едва-едва, хватало для дежурства на стенах кремля. От кремля остались только стены, и башни у ворот. Остатки старой дружины разбежались, и в городе гадали, как долго продержится новая.
Прошло всего две недели, и Никита пришел в себя после побоища в кремле. Он перестал прятаться от всех, снова шутил и балагурил. Правда, его шутки стали
— Платить дань, даже небольшую они откажутся. Это признание зависимости, — сказал Мышкин, воспринявший эту идею всерьез. Он долго приводил исторические факты, чем окончательно рассмешил молодежь.
— Если платит воевода, гласно, это дань. Можно по-другому, продавать пропуск, удостоверение безопасности, для отдельных дружинников. С таким пропуском они смогут смело ходить в город, ездить в лес, дежурить на стенах кремля, — без улыбки предложил Никита.
— Тогда надо подкреплять этот пропуск опасностью для других. Ты предлагаешь опять заняться убийствами? — испуганно посмотрел на Никиту Мышкин.
— Зачем убийствами? Отец хочет набрать новый отряд для охраны лагеря. Будем принимать на работу с условием: не афишировать уход со старого места службы, и не посещать пару месяцев город, — поддержал брата Валентин.
— Затея даст копейки. Глупо рисковать, — яростно возразил новоявленный «голубь» Мышкин.
— Можно выдавать такие пропуска богатым жителям Карачева, это повысит доход, — дополнил идею Валера.
— Еще одна шутка на эту тему, и я все расскажу Владимиру Александровичу, — остановила обсуждение Светлана. Все замолчали, и выпили по паре глотков пива. Фёкла осуждающе посмотрела на Свету, вмешавшуюся в мужскую беседу.
— В городе говорили, что новый вирник хочет собрать по второму разу налоги за прошлый год. Записи о налогах, мол, сгорели в кремле. Сгорела также печать, а бывший вирник пропал. Всем понятно, воеводе нужно ремонтировать кремль после пожара, — встряла в мужской разговор, теперь уже, Фёкла, — мой отец и дядя часто повторяли, что сборщик налогов — это не человек, его можно и прибить.
— А потом на город повесят громадный штраф, — обнял и поцеловал Фёклушку Валера.
— О чем так шумим, молодежь? — подошел пообедать Коробов.
— Вирник хочет собрать налоги по второму разу, — пояснила Фёкла, — извините, что без Вас, папа, начали обедать. Ждали полчаса, всё остыло, пришлось разогревать. Валера приказал второй раз не ждать. Разве я могла его ослушаться? Вот и подала на стол.
— Виноват, что задержался. Вот и у рабочих стряпуха, наверняка, недовольна. Ворчит, наверно.
— Не посмеет! Люди работают, понимать должна, — возмутилась Фёкла.
— Надумали, как помочь горожанам? Наверное, собрались похитить
— Прибить его, — сказала Фёкла, и налила свекру простокваши, — не стоит, папа, тянуться за кувшином с пивом.
— Пиво для молодежи, старикам кефир. Злые вы все…
— Дядя Вова, не вопрос, моя фляжка со спиртом всегда ваша, — сделал вид, что достает флягу с самогоном, Никита.
— Проехали, — согласился Владимир Александрович.
— Налоги нужны на ремонт кремля, — вернулся к старой теме Коробок, — надо показать воеводе выход из трудного положения. И немного напугать, уж очень неспокойное место, этот Карачев.
— Вопрос, именно, в деньгах. Напугать можно легко, это мы умеем, — грустно хмыкнул Никита.
— Я подумаю над этой проблемой, — предложил Коробок, — плохо, что других купцов, кроме отца Росавы, мы не знаем.
— А общаться с этой семейкой, теперь никто из нас не захочет, — сказала Светлана то, о чем все промолчали. Все, пообедав, разошлись, а Коробок сидел, неторопливо прихлебывая холодную простоквашу. Прибежал Никита.
— Дядя Володя, отец Росавы пожаловал, легок на помине. Ярослав завел разговор о делах в Карачеве. Часа два пережевывали старые новости, о страшной грозе, о пожаре в кремле, о приезде князей, о новых поборах. Коробок никак не мог понять, зачем приехал купец. На всякий случай, Владимир Александрович предложил свой вариант борьбы с незаконными поборами.
— Во-первых, намекнуть, что предыдущий князь брал налоги не по правде, за что и поплатился.
— Так нельзя. Воевода скажет, что был бунт. Тогда сможет у жителей последнее отобрать, — испугался Ярослав.
— Не сказать прямо, а намекнуть. Например: «Злые люди возводят на карачевцев поклеп, что поплатился князь, из-за неправедных налогов. Ложь это, и поклёп на честный город. Весь город готов на иконе поклясться, что не имеет отношения к пожару и разбою». И чем дольше вы его будете убеждать в том, что в городе сплошь мирные люди, тем больше опасений будет у воеводы. Можно даже настоять на клятве. Тогда он не сможет вас обвинить.
— Он не поверит. Дружинники поразбежались, но холопы княжеские в кремле остались. Весь город знает, что разбойники чужаки, а воевода знает это лучше всех, — возразил купец.
— Вот как? Чужаки?
— Да ты ничего, поди, не знаешь. Это еще до твоего приезда было. Их всего семь человек, да еще баба при них. Трое чужаков, оскверняли священную рощу, князь наш их схватил. Потом бабу священники поймали. Её тоже к ним, в поруб, бросили. Через неделю дружки, этих святотатцев, князя убили, а потом и самих освободили. А в порубе родственник нашего князя сидел. Они его освободили, а он им, в благодарность, рассказал про княжескую казну.
— Не может быть! — удивился Коробок.