Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Хрущев Сергей

Отец категорически отверг, как он считал, провокационное предложение, прочитал Джону Кеннеди целую лекцию об освободительных войнах и их положительной роли в развитии человеческой цивилизации.

Попытка найти взаимоприемлемое решение провалилась.

Еще более драматично происходили переговоры по Германии.

Отец считал себя обязанным найти решение проблемы признания двух Германий, оформления государственного статуса ГДР. В Вене он предпринял последнюю попытку реализовать идею подписания мирного договора с ФРГ и ГДР, с выделением Западного Берлина в самостоятельный вольный город.

Этот вопрос

оказался самым болезненным, тут Кеннеди был менее всего готов идти на соглашение с отцом. Общественное мнение США требовало стойкости вплоть до применения силы.

В надежде на то, что оппонент дрогнет, отец решил довести нажим до предела. Правда, ни тогда, ни в последующие месяцы он и не помышлял о возможности применить силу. По его словам, не требовалось ни особых усилий, ни большого ума для оккупации Западного Берлина. Силы союзников там были ограничены. Но потом… Последствия легко предсказывались — война. Она же ни при каких условиях не входила в планы отца.

Вот что он вспоминает о заключительном дне переговоров: «Мы расстались в состоянии нагнетания напряженности, я предупредил президента, что если мы не встретим понимания со стороны правительства Соединенных Штатов в вопросе заключения мирного договора, то будем в одностороннем порядке решать этот вопрос, подпишем договор с Германской Демократической Республикой, и тогда изменятся правовые нормы доступа западных держав в Западный Берлин. Я нагнетал обстановку с тем, чтобы поставить американцев в безвыходное положение и вынудить их признать разумность наших предложений. Иначе произойдет конфликт. Но президент был не готов под нажимом пойти на соглашение. Мои призывы осознать реалистичность наших доводов повисли в воздухе. Мы остались на старых позициях», то есть Соединенные Штаты продолжали отказывать Советскому Союзу в признании его равенства себе на мировой арене, а его союзнику ГДР — в обретении государственного статуса, аналогичного западно-германскому.

Формально же все по-прежнему упиралось в дилемму, кому предъявлять документы: советским или восточно-германским пограничникам.

Пьер Сэлинджер вспоминает, насколько драматично происходил последний разговор двух лидеров. В ответ на заявление президента, что они будут отстаивать коммуникации с помощью вооруженной силы, отец бросил:

— Это ваши проблемы. Президент ответил:

— Это вы, а не я, форсируете изменения в регионе. Хрущев пожал плечами. Его решение было окончательным.

— Эта зима, кажется, будет холодной, — были последние слова Джона Кеннеди. Отец понимал, что иного шанса ему не представится, и наращивал давление.

Уже после отъезда Кеннеди, который торопился на заранее запланированную встречу с Гарольдом Макмилланом в Лондоне, он встретился с Государственным секретарем Австрийского правительства Бруно Крайским. Они были хорошо знакомы со времен заключения государственного договора. Между ними еще тогда установились доверительные отношения.

Крайский играл заметную роль в западной социал-демократии, поддерживал тесные отношения с Вилли Брандтом. Отец рассчитывал через него подействовать на западных немцев.

В своих мемуарах он продиктовал: «Я, признаться, Крайскому повторил то, что говорил Кеннеди. Я надеялся, что если так же остро изложу нашу позицию, то это станет известным не только президенту США, но и Брандту. А от

Брандта кое-что зависело, он был тогда бургомистром Западного Берлина. Я думал, что они, возможно, посчитаются с неотступностью наших намерений, не решатся доводить температуру до кипения и, в конце концов, согласятся на разумные условия, с тем чтобы найти решение и прийти к соглашению».

И далее:

«Мы и после встречи предпринимали шаги. Не столько на практике, сколько рекламировали, что намереваемся осуществить наши предложения и подписать мирный договор. Действовали мы довольно энергично, оказывали нажим через печать, во время бесед и встреч. Одним словом, пустили в ход все доступные нам средства, чтобы создать впечатление у наших противников, что если они не поступят разумно и не согласятся с нами, то мы сделаем так, как говорили президенту США».

Кеннеди был готов к силовому противостоянию. Любой его шаг по Берлину навстречу отцу был бы расценен и в Бонне, и в Вашингтоне как проявление слабости, капитуляции перед лицом Советского Союза. Такого президент себе позволить не мог.

По словам отца, расставались они с президентом в мрачном настроении. Отец говорил, что по выражению лица Джона Кеннеди было видно, что он чрезвычайно огорчен отсутствием конкретных договоренностей, тем, что переговоры зашли в тупик.

Отец был настроен более философски, но и его, естественно, не радовал подобный исход. Он говорил по этому поводу:

«Я хотел бы, чтобы мы расставались при другом настроении, но я помочь ничем не мог, потому что политика неумолима. Наше классовое положение не дало возможности прийти к соглашению… А это опять нас отбрасывало к обострению и продолжению «холодной» войны. За это мы должны были платить, потому что опять начиналась гонка вооружений. Одним словом, эта политика была нам уже известна, она обременяет бюджет и понижает экономический потенциал… жизненный уровень наших народов».

Не имело особого значения, кто выглядел мрачнее: и отец, и президент понимали, происходит что-то не то, но идеологическая установка с обеих сторон предусматривала, в конечном счете, победу над противником… или собеседником. Не знаю, как звучит правильно.

Переговоры в Вене не дали результата. А это означало продолжение ядерной гонки. В ноябре 1961 года американцы начнут размещение баллистических ракет средней дальности «Юпитер» в Италии и Турции.

Министерство обороны, конструкторы ракет, самолетов и других видов вооружений продолжали одолевать отца просьбами о возобновлении взрывов. Отцу не хотелось терять накопленный за два с половиной года моратория моральный и политический багаж, но теперь и он склонялся к тому, что другого выхода просто не существует.

Отца беспокоило, что мы проводим еще слишком много взрывов в центре своей территории, в Семипалатинске. Как ни оберегайся, а ветер разносит зараженные радиацией облака по всей округе. Средмашу поручили проработать варианты подземных испытаний. К тому же склонялись и американцы. Они предлагали вообще ограничиться подземными испытаниями. Наши специалисты-атомщики отнеслись к этой идее с недоверием, докладывали отцу, что крайне затруднится проверка эффективности взрыва. Сейчас на полигоне строят сооружения, устанавливают технику и смотрят, что с ней произошло. С переходом под землю придется довериться расчетам.