Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
Шрифт:
Встречу Гагарина можно сравнить лишь с всенародным ликованием в День Победы 9 Мая 1945 года.
Казенный энтузиазм вычерченных строгим шрифтом лозунгов и транспарантов заменили выписанные от руки на чем попало сердечные приветствия. Залитые солнцем улицы переполнялись ликующими москвичами. Да что улицы! Балконы, крыши, окна, деревья — везде, откуда можно разглядеть героя, — люди, люди, люди.
Появление в небе самолета с Гагариным вызвало такой взрыв энтузиазма, как будто он прилетел на спутнике. Сопровождаемый четверкой истребителей Ил-18 сделал круг над Москвой. Заход на посадку, короткая пробежка, и настала торжественная минута. Из самолета, остановившегося напротив изготовленной за ночь невысокий трибуны, вышел майор Юрий Гагарин и четким строевым шагом направился к поджидавшей его толпе. Его встречали: Президиум ЦК и правительство во главе с отцом, жена и родители, министры, маршалы, послы, размахивавшие
Гагарин наизусть выучил слова заранее написанного для него рапорта, успел потренироваться в торжественном подходе и теперь четко чеканил шаг по длинной красной ковровой дорожке, ведущей от трапа самолета к бессмертию. Дорожка оказалась длинноватой, невысокий майор все шел и никак не мог дойти до конца. На середине пути случилось досадное происшествие: отстегнулась резинка, поддерживающая на ноге форменные высокие офицерские носки. Носок спустился, резинка выскользнула из брюк, торжествующе взлетала вверх при каждом шаге, а затем пребольно шлепала по ноге. Космонавт, не обращая на нее никакого внимания, продолжал торжественный марш. [69]
69
В некоторых книгах пишут не о резинке, а о развязавшихся шнурках, но я ясно видел резинку. Что это такое, сейчас забыли, а тогда, до изобретения эластичных носков, она — неизменный атрибут формы, туго охватывала икры, свисающий с нее замочек удерживал носок натянутым на ногу. Резинка нередко расстегивалась, и вся эта конструкция повисала на спустившимся вниз носке, мешала идти и доставляла массу других неудобств.
В конце пути — две ступеньки, ведущие на трибуну, и Гагарин после рапорта попадает в объятия отца.
Королев торопился не зря. Он опередил американцев всего на три недели. Но они стоили вечности. Состоявшийся 5 мая полет американского астронавта Аллана Шепарда, поднявшегося на высоту 115 миль и пролетевшего 300 миль по прямой, не поразил никого.
Отец с ехидцей поздравил Джона Кеннеди с успехом американской технологии. Возможно, именно тогда молодой президент окончательно решил взять реванш, задумал высадить человека на Луну.
Рано утром 17 апреля в день рождения отца, ему исполнилось шестьдесят шесть лет, началась высадка десанта в заливе Кочинос. Вот такой он получил подарок от нового президента США.
Сообщалось, что в операции участвуют исключительно кубинские эмигранты. Курсирующий поблизости флот США получил приказание не вмешиваться. Отец не поверил, считал, что выпущена дипломатическая дымовая завеса, американские войска уже дерутся на острове.
Настроение у него упало, никаких иллюзий он не питал, считал, что Кастро против американцев не устоять. В одном отец не сомневался: окончательная победа, не сейчас, так через годы, все равно за народами, борющимися против колонизаторов за справедливость и свободу. Отец сокрушался, что не успели поставить кубинцам достаточно оружия, главное — самолетов. Они оказались практически беззащитны с воздуха. Как мы в 1941 году…
Отец решил обратиться к президенту США. Он продиктовал письмо, первое в их драматической переписке, посвященной событиям вокруг Кубы.
Приведу письмо полностью.
«Господин Президент,
Я обращаюсь к Вам с этим посланием в тревожный час, чреватый опасностью для мира во всем мире. Против Кубы начата вооруженная агрессия. Ни для кого не секрет, что вторгшиеся в эту страну вооруженные банды подготовлены, снабжены и вооружены в Соединенных Штатах Америки. Самолеты, которые подвергают бомбардировке кубинские города, принадлежат Соединенным Штатам Америки; бомбы, которые они сбрасывают, предоставлены Американским правительством.
Все это вызывает у нас, в Советском Союзе, у Советского правительства, советского народа понятное чувство возмущения. Еще недавно, обмениваясь мнениями через представителей, мы говорили с Вами об обоюдном желании сторон приложить совместные усилия, направленные на улучшение отношений между нашими странами и предотвращение опасности возникновения войны. Ваше заявление несколько дней тому назад о том, что США не примут участия в военных действиях против Кубы, создавало впечатление, что руководящие инстанции Соединенных Штатов отдают себе отчет, какие последствия для всеобщего мира и для самих США может иметь агрессия против Кубы. Как же понимать то, что делается Соединенными Штатами в действительности, когда нападение на Кубу стало теперь фактом?
Сейчас еще не поздно предотвратить непоправимое. Правительство США имеет возможность не допустить, чтобы пламя войны, зажженное интервентами на Кубе, переросло в пожар, справиться с которым будет
Что касается Советского Союза, то не должно быть заблуждения насчет нашей позиции: мы окажем кубинскому народу и его правительству всю необходимую помощь в отражении вооруженного нападения на Кубу. Мы искренне заинтересованы в смягчении международной напряженности, но если другие пойдут на обострение, то мы ответим им полной мерой. И вообще, едва ли возможно вести дела таким образом, чтобы в одном районе улаживать положение и глушить пожар, а в другом районе разжигать новый пожар.
Надеюсь, что правительство США учтет эти наши соображения, продиктованные единственной заботой, чтобы не допустить таких шагов, которые могут подвести мир к военной катастрофе.
18 апреля 1961 г.
Я переживал за Кубу так, как будто напали на нашу собственную страну, не выключал радио, ловил каждую новость, связанную с военными действиями. Несмотря на пессимизм отца, я втайне надеялся: вдруг произойдет чудо, кубинцы выстоят. Отец понимал мое состояние, делился крохами получаемой информации. Он ее черпал главным образом из ТАСС-их докладов, основанных на сообщениях иностранных агентств. Кое-что в своих шифровках добавлял наш посол на Кубе Кудрявцев. Он писал о решимости Кастро сражаться до конца, а в случае поражения уйти в горы, возобновить партизанскую борьбу. Именно в те дни Кастро во всеуслышание объявил о своем социалистическом выборе. Он решил погибнуть или победить коммунистом. Отец поморщился: «Не время, он сжег за собой все мосты. Теперь американцы его не выпустят. На переговоры рассчитывать не приходится». Но, с другой стороны, такая самоотверженность произвела сильное впечатление на отца.
Прошли часы. Прошли сутки. Кастро держался. Более того, он постепенно захватывал инициативу в свои руки. Пришли первые ободряющие сообщения: десант захлебнулся в момент высадки, кубинцы успели подтянуть танки. Учебно-тренировочные МиГи штурмовали позиции агрессоров, потопили две баржи с боеприпасами и средствами связи. Положение десанта становилось критическим. Появилась, пока еще слабая, надежда на победу. Отец заметно повеселел.
Об участии в боях американских регулярных войск никаких сообщений так и не поступило. Боевые корабли США утюжили море поодаль, самолеты с авианосца «Эссекс» крутились в районе высадки. И все.
Отец все еще ожидал сообщения о высадке американских морских пехотинцев, массовой бомбардировке острова. Он считал, — раз президент решился на такую акцию, он не остановится на половине пути. Но американцы сохраняли нейтралитет. Вечером во время прогулки отец с облегчением произнес: «Не понимаю Кеннеди. Что ему, решительности не хватает?» Продолжать он не стал.
Тем временем сообщения становились все оптимистичнее — высадившаяся бригада кубинских эмигрантов завязла в болотах, надежд на победу у них практически не оставалось. Расчет на восстание на острове не оправдался, весь народ поднялся на борьбу с «освободителями». Кастро, покинув свой штаб в Гаване, сам бросился в гущу боя. Отец к его поступку отнесся неодобрительно, проворчал, что это мальчишество. Но рожденное революционным порывом мальчишество пришлось ему по душе.
Наконец на третий день, 20-го числа, пришла радостная весть. Гаванское радио в 3 часа 15 минут утра сообщило, что наемники разгромлены, народ победил! Бои продолжались 72 часа. Захвачены трофеи, в том числе танки типа «Шерман».
Отец просто расцвел, послал сердечное поздравление своему другу Фиделю. Куба выстояла, вернее, считал отец, получила передышку. В том, что американцы не отступятся, он не сомневался. Особенно сейчас, когда Кастро открыто перешел во враждебный им лагерь. В Вашингтоне учтут ошибки, выберут время и навалятся теперь уже регулярной армией.
Защита Кубы становилась вопросом престижа не только и не столько отца, сколько всего социалистического лагеря. Или мы отстоим своих единомышленников в Западном полушарии, покажем народам Латинской Америки, что на Советский Союз можно положиться, или… все останется по-старому, и суд и расправу будут вершить Соединенные Штаты.
И не только это, от того, удастся ли отстоять Кубу, зависел престиж Советского Союза как великой державы. Если страна претендует на «величие», она тем самым автоматически берет на себя обязательство защищать своих союзников и клиентов, иначе тебя перестанут уважать и свои, и чужие. Особенно свои — потеряв веру, они начнут смотреть в сторону, а то и вовсе переметнутся в противоположный лагерь.