Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
Шрифт:
Переговоры о запрещении испытаний ядерного оружия вступили в заключительную фазу. Казалось, обе стороны наиспытывались вдоволь, убедились в пагубности этого дела, решились остановиться. После завершения двух наших серий взрывов в атмосфере и американских экспериментов с ядерным оружием в космосе все амбиции были удовлетворены, военные обеспечены всем необходимым на годы вперед, но в последний момент каждый раз что-то мешало, уже согласованная договоренность готова была рассыпаться.
К новому, 1963 году пришли с оптимизмом: подписания соглашения ожидали со дня на день.
В своем интервью газете «Дейли Экспресс», опубликованном 1 января, отец продемонстрировал
Последний шаг давался с трудом.
Камней преткновения оказалось больше, чем предполагали. Выделялись своими размерами два. Отец снова попытался вернуться к своей старой идее о полном запрещении испытаний. Он убеждал Кеннеди, что у противостоящих сторон оружия вполне достаточно, пора остановиться. И тут же спотыкался об инспекции и контроль. Взрыв в атмосфере спрятать, по общему мнению, невозможно, а вокруг подземных возникали бесконечные споры.
Наши ученые, проведя эксперименты, утверждали, что, не выходя за государственные границы, можно зафиксировать подземный атомный взрыв, а ученые США боялись ошибиться, настаивали на выезде на места. Известно, насколько болезненно в те годы воспринималась у нас подобная инициатива.
Отцу до боли не хотелось лезть под землю. Я уже говорил, он считал подземные испытания слишком дорогим, разорительным для страны удовольствием. Поэтому он решил еще раз попробовать отыскать компромисс. Американцы настаивали на инспекциях. Воспользовавшись доверенными каналами связи, Кеннеди дал понять отцу, что его устроят и два-три посещения подозрительных мест в год. Отец скрепя сердце выдавил из себя согласие, 9 января 1963 года в своем письме к Кеннеди принимал его идею о двух-трех инспекциях в год. Но Пентагон и ядерное ведомство, министерство энергетики, настаивали на десятках посещений, да еще в любых точках, выбранных ими на карте Советского Союза. Они уговорили президента, и он поменял свое мнение, принял их сторону. Тем не менее он сохранял надежду на договоренность. Одновременно со своим ответом отцу Кеннеди громогласно объявил о моратории на проведение подземных взрывов на время переговоров. Отец посчитал американскую позицию неприемлемой, посетовал: «Протяни им палец, они всю руку отхватят».
Мораторий не продержался и двух недель. Президент заявил, что в связи с несговорчивостью Москвы он вынужден возобновить взрывы. Вынужден…
Отец с горечью жаловался на позицию США в апреле в интервью итальянской газете «Джорно». В конце концов он смирился. Подземным испытаниям суждено было продолжаться долгие годы. Так же как и обсуждению контроля за ними, включая инспекции.
Другое осложнение возникло из-за вновь появившихся ядерных держав — Великобритании и Франции. Отец опасался, что его обманут, американцы начнут взрывать свои заряды, перекрасив их в английские или французские цвета. Мы начнем отставать, и, как в прошлые годы, встанет проблема возобновления собственных испытаний. Наконец и здесь договорились. Великобритания приняла условия договора, а на Францию махнули рукой. Уде Голля давно не ладилось с Вашингтоном и Лондоном, и отец надеялся, что на французские полигоны американцы не получат доступа.
Дальше дело пошло живее. С апреля возобновились интенсивные переговоры. Утрясали детали, закругляли острые углы. Наконец обе стороны потянули воз в одном направлении.
23 апреля отец принял вместе американского посла Ф. Колера и английского посла сэра X. Тревельяна. Втроем они обсудили основные положения договора. Следом в Москву прилетел Уильям Аверелл Гарриман. Хотя главной темой переговоров было подтверждение венских договоренностей по Лаосу, не миновали в разговоре и запрещения испытаний.
Отец соглашался идти вперед. Президент Кеннеди шел навстречу. 12 июня «Правда» опубликовала отчет о выступлении
Далее Кеннеди снова по-хрущевски сказал, что обе стороны должны принимать мир таким, какой нам достался, не выискивать расхождения, а стремиться к взаимопониманию, избегать конфронтации, не загонять противника в угол, где ему придется выбирать между позором капитуляции или ядерной войной.
В заключение Кеннеди обнадежил мир, подтвердив отказ США от дальнейших взрывов в атмосфере, проинформировал собравшихся, что он, Хрущев и Макмиллан наконец договорились о встрече своих представителей в Москве для достижения соглашения об испытаниях. Так устами американского президента важнейшую новость донесли до советских людей.
Наступил решительный момент. 13 июля в Москву прибыли Гарриман и представитель правительства Великобритании лорд Хейлшем. Им предстояло утрясти с Громыко последние детали. Договорились, что подписание договора состоится в Москве.
Отец был чрезвычайно доволен. Я бы даже позволил себе сказать, счастлив. У меня где-то внутри гнездились сомнения: не обманули ли нас? Не оторвутся ли американцы вперед, воспользовавшись богатым опытом подземных испытаний? Отец отшучивался. Он повторял слова, сказанные в Вене: если мы уже сейчас можем уничтожить США, то стоит ли тратить силы, чтобы иметь возможность сделать это многократно.
Наконец 4 августа в Москве министр иностранных дел Громыко, министр иностранных дел лорд Хьюм и государственный секретарь Раек подписали соглашение между СССР, Великобританией и США об отказе от испытаний ядерного оружия в трех средах: в атмосфере, под водой и в космическом пространстве.
Отец присутствовал при подписании соглашения вместе с Генеральным секретарем ООН У Таном.
Одновременно договорились об установлении прямой связи между Москвой и Вашингтоном — горячей линии на случай возникновения непредвиденных ситуаций. Другими словами, СССР и США арендовали у компании «Вестерн Юнион» пару проводов в ее трансатлантическом кабеле, установили в подвалах Кремля и Белого дома телетайпы. Теперь появлялась возможность выяснить истинные намерения сторон, не прибегая к посредникам, будь то послы, разведчики или журналисты, отпадала необходимость выстаивать в Лондоне в долгой очереди срочных сообщений, ожидающих доступа к телеграфной линии.
На следующий день отец улетел в отпуск в Пицунду. Я остался в Москве.
Отец пригласил Дина Раска отобедать с ним там, на побережье Черного моря, а заодно немного отдохнуть. Встреча прошла непринужденно, почти по-дружески. Впервые со времени прощания с послом Ллуэлином Томпсоном отец так тепло принимал американского гостя. Он как бы предлагал поставить крест на старом, открыть новую страницу в наших отношениях.
Я убежден, что заключение соглашения об ограничении испытаний — это один из уроков, вынесенных высшими руководителями из Карибского кризиса. Никогда и нигде не проявляется так чувство ответственности, как на грани, вынуждающей принимать окончательные решения, а не только говорить о них. После кризиса многое представилось в ином свете, верх взяло опасение: как бы не опоздать!