Никита Никуда
Шрифт:
– Паяльником?
– Сигаретой. Бывает, находит блажь.
– А что про рукав?
– Кошку ловил под черемухой. Черемуха во дворе растет. Видел?
Неоткровенно себя ведет. Недоговаривает. Чую хребтом, там, где у доисторической твари гребень был - что-то таит. Под мухой иль под черемухой, паяльником или горючей слезой - не очень-то убедительно втирает он мне эти версии.
– Что-то нечисто в этой истории. Чеканщик какой-то. Король... Будем выяснять, хочешь ты или нет, - сказал я, настроенный
– Поживу пока у тебя, примешь?
– С радостью, - сказал он, которая, однако, никак не отразилась на его лице.
Давно не бывал я в родных краях. Племянник и соплеменники очень интересовали меня. И эти. Геологи, что из лесу - почему они здесь? Надо бы документы проверить: что за народ. Буду рад, если следствие завершится ничем, то есть, ко всеобщему удовольствию. Но: внутренний голос - тот, что в поезде, дежа вю, дрожь. Хребет мой по-прежнему что-то предчувствовал.
– А вообще, как там?
– спросил я. Я не стал уточнять, но он понял.
– Пусто. Я думал, в природе не бывает таких пустот.
– Я уверен, что они наведаются - дом обыскать.
– Да кто - они? Врагов у меня нет, только друзья и знакомые. Откуда взял ты все это?
– Умозаключил.
– Да зачем и кому это нужно?
– вновь задал он свой вопрос.
Тогда я изложил ему следующее.
Прадед его, а мой дед, по лесам шлялся. На ощупь все тайные тропы знал. Контрабандой промышлял - за кордон и обратно. Мобилизовал его колчаковский казачий взвод в качестве проводника, велели к границе вывести. Это было в мае двадцатого, уже после расстрела Верховного. А дня за два до этого достигли города слухи, что пробирается к границе обоз с царской казной. Ну, царской, не царской, а деньги у адмирала водились.
Действительно, была при казаках телега, в телеге какие-то ящики, прикрытые рогожей, были офицеры вида пехотного, в американских балахонах на случай затяжного дождя. Дед, конечно, поломался для виду, потом согласился, но указал своим подельникам место, где засаду устроить.
Я думаю, будучи человеком сообразительным лет двадцати пяти, Никита, дед, догадался, что в ящиках золото, и его догадливость не укрылась от сопровождающих. Тогда понял он, что, пожалуй, живым его к жене не отпустят.
Казаки их по дороге кинули. Как впоследствии утверждал, находясь в Харбине, один есаул, забрели они в такие дебри, где с лошадьми не могли пройти. Дед направил конных в объезд, мол, с золотом в объезд нельзя, шныряют и красные, и вольные удальцы, показал на офицерской полевой карте, где встретиться. Жизнь - копейка, а казна - много пудов. Ящики пехотные офицеры понесли на себе.
Только в условленное место пехотинцы не вышли. Запланированная засада удалась. Вот только казны, перебив оставшееся сопровождение, дедовы
Дед утверждал, что казны никакой не было, а если и была, то увели казаки. Ему поверили и не поверили. Впоследствии тот же есаул, вспоминая в Харбине, утверждал, что полевая касса была. Но с другой стороны, как мог дед утаить от подельников несколько пудов золота?
Тогда же дед сам вывез убитых, чтобы захоронить на кладбище. Вину, видимо, чувствовал. Но на кладбище не позволили. Где-то во поле закопал.
В городе про засаду, конечно, узнали. Слухи и враки до сей поры, думаю, ходят.
– Такие легенды живут веками, а?
– Да, я слышал, но не в подробностях. Прямо роман приколов и приключений, - сказал Антон.
– Тут у нас накануне перестройки второй секретарь обкома с партийной кассой пропал.
– Это уже другая легенда, - сказал я.
– Зато достоверная. А нам в приданое - одни преданья. А еще приезжий из Санкт-Петербурга - основал у себя в мансарде масонскую ложу и, собрав взносы, исчез.
После признаний харбинского есаула в эмигрантской газете за деда взялось НКВД. Взялось, да не выпустило.
Иногда эту легенду толковали иначе: известно было, что есаул состоял в боевой организации 'Смерч' ('Смерть чекистам'). И его газетное сообщение вполне могло быть провокацией с его стороны. Но чекисты поверили именно этой, более приятной версии.
– Мы это золото еще пацанами очень искали. Разумеется, не нашли. Но зато я теперь знаю, где не надо искать. Если там килограммов 80, - предположил я, - то в пересчете по современному курсу в доллары - сколько их будет?
– Тысяч пятьсот, - прикинул Антон.
Однако. Владеет курсом валют.
– Нюхом чую, кто-то заинтересован в нашем с тобой наследстве. Какая-то возня возле тебя. Мне нужна точка опоры на товарища или родню. Значит так, поступим мы следующим образом: сами инициируем инцидент. Ты, раз уж руководству пообещал, отправляйся с утра в эти Волчьи Выселки. Негоже огорчать начальство. Как можно шире объяви об этом.
– Да все уже знают.
– А я буду ожидать развития событий по месту жительства. Я ж специально и приехал затемно, чтобы внимания не привлекать.
– Засада?
– Точно. Капкан на этих крыс.
– Да пока я в запое был да в гробу лежал, - возразил он, - дом на пятнадцать раз могли перерыть.
– Ну, все-таки люди сновали, собутыльники, провожающие и скорбящие. Незаметно не сделаешь. Только геологи меня беспокоят. При них гости не сунутся. Нельзя ли их отсюда выпроводить?
– Да их и не видел никто. Только что из подвала вылезли. Отсыпались весь день.
– Вчера, говоришь, из лесу?
– Да. Из глубинки. Из самых глубин.