Никита Никуда
Шрифт:
Я, было, сунулся в 'Три топора', купить что-либо более съедобное, чем суслик или сурок, но мне объяснил половой, что съестное не подают. Столы были неубраны, облеплены мухами, а к пиву, что он мне подал, примешалась чья-то слюна.
– Здесь у нас забегаловка, а заедаловка вон, за углом, - сказал этот служитель.
– Есть еще заебаловка, но ее отсюда не видно.
Я не стал уточнять назначение последнего учреждения, мне сразу пришло на ум, что это что-то вроде милиции, а связываться снова с коллегами я не хотел.
В заедаловке
Ближе к центру стиль вывесок немного сменился: 'Дом Свиданий', 'Зимний Дворец Терпимости', ' Секс-Хаус для пожилых'. Прямо на проезжей части сельхозник-КамАЗ, подмял под себя 'тойоту'.
Двигались мы безо всякой цели, но думается, что к реке, на ходу поедая курицу и машинально забирая вправо. Призрак, преследовавший нас едва ли не от ворот, исчез, но нам тут же села на хвост высокая женщина, ковыляющая так, словно из ее ноги коленный сустав вынули. Чуть позже к ней присоединилась еще пара подобных, но не столь, как она, хромых. Еще несколько вылезли из щелей и двигались по параллельному тротуару, но не пытались нам докучать до тех пор, пока мы не вышли на площадь, похожую скорей на пустырь, заваленный ржавыми ведрами и кусками фаянса - очевидно, разбитой сантехники. Какое-то заведение с вывеской 'Санфаянс' мы миновали минутой ранее.
Лошадь припала к редкой и ржавой, не менее, чем ведра, траве, а девицы приблизились. Среди них был и давешний сутенер, успевший где-то переодеться в зелененькую плисовую курточку и того же пошиба штаны, только оранжевые. На голове его была фуражка кондуктора. Он открыл рот.
– Проститутками не интересуюсь, - сказал я, прежде чем он успел что-либо произнести.
– Однако первый вопрос, который вы мне задали в этом городе...
– вполне резонно возразил сутенер. И даже сделал вид, что обиделся.
– Я с вами разговоров не затевал.
– Мы не простые проститутки, - поспешила заверить меня девица, бывшая процентов на двадцать выше, чем все - та, что первой открыла преследование.
– Валютные?
– спросил я, рассчитывая на положительный ответ и надеясь тем самым исчерпать вопрос, ибо валюты в моих карманах сегодня не было.
– Интеллектуальные, - сказала высокая девушка.
Я облегченно вздохнул: этого добра у меня тоже было не густо.
Она открыла редкой потрепанности ридикюль и показала нам издали желтый билет с расплывчатым штампом какой-то академии.
– Эти утехи успехом пользуются?
– изумился я, а изумившись, приблизился и взял из ее рук билет:
– Наши девушки - самые умные, - засуетился тут сутенер, желая выразить очень многое, отчего его фразы наезжали друг на друга и хвосты их терялись во рту.
– Дарят нам то самое наслаждение... Максимум удовольствия за ваши деньги...
– Да на ваших блядей смотреть больно, - сказал я. Их внешний вид вызывал сожаление.
– Эти девушки мне смешны
– Он нас срамит, Падлик... Смеется над нашей невинностью.
Невинность, внутренне усмехнулся я, состроив соответствующее лицо, и подделать можно.
Одеты они были неосновательно. Я бы даже сказал, кое-как. Далеко не все места были прикрыты, содержание цинично вываливалось наружу, но как-то невесело, неэротично, к тому же было грязно. Словно этих проституток поставляли прямо из преисподней. Я отдельно отметил, что оружия при них не было.
– И что это они у вас такие чумазые? Как... как...
– Сравнение не шло мне на ум, да и тут же оказалось излишним.
– Компарезон не комплимент, - сказали девушки.
– Мы - киники.
Это слово я и искал.
– Если желаете, - сказал Падлик, - у нас и кинеды есть.
Кинедов только мне не хватало. Я с отвращением мотнул головой, хотя это слово слышал впервые, но подозревал, что ничего хорошего за ним не стоит.
– Брюнетки у нас весьма страстные, - искушал меня сутенер, - от страсти глаза лопаются. Блондинки же настолько нежны, что тают при лампочке в сорок ватт. И для особо привередливых пользователей тоже найдется у нас кое-что.
– Например?
– спросил я, в то же время лихорадочно соображая, как от этой напасти спастись.
– Женщина, например, с девятью грудями, девушка с хвостом и копытом, сиамский лесбийский тандем. Есть у нас Ржавая Гайка - но, к сожалению, только с левой резьбой.
– С левой? Нет, - и тут отказался я.
– А эти... Девчонки, вы почем?
– Почём, почём... Почемучка какой... Князь Почёмкин, - захихикали, зашептались девчонки.
– Стервы - по сорок восемь, прочие - по двадцать два, - ответил за них сутенер.
– Более дешевых девушек вам не найти. Девчонки прилежные. Выполняют любовь любой степени сложности. С экскурсами - кто в метафизику, кто в марксизм. Мы берем только за амортизацию, - попытался заверить меня он.
Припоминаю, что я во все время моего пребывания в Манде не очень догадлив был, пытаясь отшутиться от них и тем самым от себя отшатнуть. От таких не отшутишься, но откупиться от этих грошовых девушек, сунув им рублей сто - сто пятьдесят, я мог бы вполне. Отмахнуться мандатом (от этих манд) мне тоже в голову не пришло. Да и считать ли их приставания неприятностью? Скорее, непристойностью.
– Мне бы блондинку. С усиками, - сказал я, под влиянием легенд, очевидно. А еще я надеялся, что этого редкого товару у них нет.