НикитА
Шрифт:
– Ты знаешь, что такое налоги?
– В общем да. Хотя, ясное дело, тема меня пока не касается.
– И дай бог, чтобы не коснулась… Так вот, любой нормальный бизнесмен в любой стране уклоняется от уплаты налогов, потому что не хочет кормить своими доходами те госструктуры, от которых не имеет пользы.
– Да, слышала о таком. Всякая там полиция, парламенты, прочие болтуны, от которых ничего нет.
– Точно. Так вот, существуют разные способы утаивания прибыли, это сейчас неважно.
– Неважно, да, – согласилась я. – Этот вопрос оставим.
– В любом российском предприятии имелась двойная бухгалтерия. Одна фальшивая «белая» – для отчетов и налоговых деклараций, чтобы показать минимальную неубыточность. А вторая настоящая, «черная», там шли реальные денежные потоки и реальные показатели. Бухгалтерии велись на разных дисках, друг с другом не имели связи. Так было всегда и так будет. В девяностые черная бухгалтерия регулярно копировалась на съемный носитель, хранилась дома или еще в каком-то месте, у хозяина или доверенного лица…
Олег рассказывал увлеченно.
Я поняла, что все это он знал хорошо.
–…Ясное дело, вести дела в уме, не пользуясь черной бухгалтерией на рабочем компьютере, не может никто. Поэтому в ней и работали, белую подделывали для отчетности. Но существовала такая организация – «налоговая полиция
– О такой даже не слышала, – сказала я.
– И не слышь никогда, здоровее будешь, Это были такие сытые уёбки с автоматами, они в любой момент могли ворваться в любой офис, поставить всех лицом к стенке руки за голову и забрать компьютеры. Или просто вытащить диски, у себя открыть. Потом кого-то оштрафовать или даже арестовать и отдать под суд. Или могли потребовать взятку, чтобы якобы ничего не найти. Налоговые полицейские были беспредельщиками.
– Жуть, – согласилась я.
– Именно что жуть. Впрочем, сама жизнь в России – это жуть.
Я переложила ноги по-другому.
Будущий мамин муж не обратил на это внимания, он весь был в своих невеселых воспоминаниях.
– Так вот, в те времена было разработано экстренное средство, которое позволяло спасти фирму при налете налоговой полиции.
– Какое?
– Ты представляешь, как работает автомобильная сигнализация?
– Ну… – я пожала плечами. – Примерно. Видела со стороны. Нажал кнопку – фары мигнули.
– Правильно понимаешь. Так вот, принцип тот же самый. В компьютер устанавливается блок сигнализации, но по сигналу с брелока не мигают фары, а выполняется команда форматирования жесткого диска, которая уничтожает всю информацию. Ясное дело, пропадут результаты одного дня, но это лучше, чем угодить в тюрьму.
– Здорово было придумано, – согласилась я.
– Точно, что здорово. Брелок лежал в кармане у доверенного лица, при налете он нажимал кнопку и запускал «Формат С». Винчестеры тогда были максимум трехгиговые, процесс занимал очень мало времени, успевало стереться все. Налоговые опричники знали про систему, но вменить ничего
– И ты этим занимался?
– Мы занимались этим вдвоем с одноклассником. Он находил клиентуру, я обеспечивал техническую часть. Это, конечно, не бином Ньютона, но тем не менее и не совсем уж дважды два. Имелись некоторые тонкости и сложности. Компьютеров в фирме могло стоять штук десять, требовалось согласовать все блоки с одним брелком, но так, чтобы они не сработали от чьего-то чужого. Мгновенный запуск форматирования тоже не так прост. Ты ведь работаешь на компе?
– А как ты думаешь? Сейчас можно не уметь писать, но без компа никак.
– Так вот. Ты же знаешь, что служебные команды требуют закрытия всех работающих программ с запросом на сохранение-не сохранение данных, само форматирование тоже открывает диалог, требующий подтверждения.
– Ну да, примерно поняла.
– Так вот, в экстренной ситуации форматировать диск приходилось не командным, а аппаратным способом.
– Это как?
– Замыканием двадцать второго и двадцать третьего прерываний процессора. Нужно было влезть в мамку – ну, то есть, в материнскую плату – и подвести шлейф от блока к сокету, но сделать это квалифицированно, чтобы камень не сгорел. Работа была тонкая, мы делали по высшему разряду и деньги нам платили немалые.
– Здорово. А это было опасно?
– Ну как сказать… – Олег повел плечами. – Мы в России, Танька, а это страна не для людей, нормально жить тут невозможно. Или пидараситься за копейки, или рисковать. А дальше все зависит от масштаба. Украл три рубля – угодил в тюрьму. Украл три миллиарда – стал губернатором области.
– Круть, – подтвердила я.
– На самом деле моя работа была хуже, чем ограбление банков. Я не грабил кого-то по отдельности, я не давал качать налоги из бизнеса и был врагом государства.
– Врагом государства?
– Да, – он кивнул. – По сути государственным преступником. Но ты спрашивала меня про мораль. Так вот, я о том ни капли не жалею.
– Ни капли? – перепросила я.
Кажется, Олег в своем отношении к окружающему миру был сходен со мной.
– Нет. Потому что если бы деньги, утаенные с моей помощью, пошли в бюджет, они бы все равно никому не принесли пользы.
– Никому?
– Никому. На них бы не построили жилье, чтобы бесплатно расселить в человеческие условия вот эту клоаку.
Олег обвел руками вокруг себя.
Название, данное нашему дому, где всегда слоился железистый запах самогона, варимого на втором этаже, показалось мне точным.
– И с их помощью не увеличили бы пенсию таким, как ты – несчастным, потерявшим в детстве отцов.
Я открыла рот и тут же закрыла.
Мамина глупость не была беспредельной. Своим кавалерам она не признавалась, что ее бывший супруг жив-здоров и отбывает срок за убийство.
Впрочем, я тоже говорила, что отец умер; в школе в это верили все.