Никодимово озеро

Титаренко Евгений Максимович

— Чего это? Меня, ма?.. — Увидел через калитку Сергея и затолкал мать в сени. — Иди, мам, я сейчас!..

Громыхнув засовом, открыл калитку.

— Ты чего? — Протирая заспанные глаза, разглядел двустволку в руках Сергея, потом Алену у забора. Алена отвлекла его внимание от ружья. — Я малость не в форме...

— Ничего, — утешила Алена. — По-спортивному.

Сергей прервал этот обмен любезностями:

— Ты помнишь, говорил мне, когда возвращался в Никодимовну из Сосновска — машину вы встретили, дождичек, говоришь, был?..

—

Ну... ливнул дождь, — недоуменно подтвердил Мишаня.

— А у вас фары вовсю, да?.. (Мишаня ждал продолжения.) Могла быть та машина, с которой вы встретились, не красной, а вишневой, темно-вишневой?

— Ты сначала скажи, какая вишня бывает... — проворчал Мишаня.

— Ну, как перезрелая брусника, — подсказала Алена.

— Это другое дело! — обрадовался Мишаня. — Вполне могла. Мы на нее не любовались.

Сергей невольно засмеялся.

— Тогда все! Извини, что подняли рановато...

Мишаня опешил.

— Ты что, чокнутый?

— Да нет, — возразил Сергей. — Я хотел Алену к тебе на ночевку определить, а она боится.

Мишаня подозрительно оглядел его, поморгал заспанными глазами на Алену.

— Если что — давай, я не укушу. Мать тоже не кусачая.

— Он шутит, — сказала Алена.

— Вы оба чокнутые! — решил Мишаня.

Сергей снова приглушенно засмеялся.

— Я сегодня с твоим крестным толковал, который тебя в Южном прихватывал. Немножко не врезал ему плюху! Здорово хотелось. .

— Что я, сам лыком шитый? — проворчал Мишаня.

— А я так и сказал ему, что дал бы, но ты обидишься! — успокоил его Сергей.

Они двинулись вдоль заборов дальше, а Мишаня, почесывая лопатку, с минуту еще оставался у калитки.

* *

*

К дому подошли через кедровник, со стороны двора. Шагах в двадцати от забора Сергей остановился. Показал Алене на кедр, за которым уже начинались огороды.

— Подожди здесь. Если что — уходи... — Но не успел сделать и трех шагов, как Алена последовала за ним. — Я сказал?!

Алена подумала и отошла назад, под кедр.

Осторожно ступая между картофельными рядками, Сергей вплотную подошел к забору, еще раз оглянулся на Алену под кедром, повесил ружье, как автомат, на грудь, ухватился руками за забор, одним движением перемахнул внутрь, сдернул ружье и замер, тихонько щелкнув курками. Почти тут же прыгнула через забор и остановилась рядом Алена, словно так они и договорились. Минуту, другую вглядывались в темные стены и крыши построек, потом тропинкой между цветочными клумбами — Сергей на этот раз впереди — подошли к флигелю. Замок был на месте, окно закрыто изнутри. Сергей попробовал ногой дерн между рябиной и флигелем. Приметнее тайника для своего золотого запаса он, конечно, не мог найти.

Тишина во дворе, замкнутом постройками, казалась гуще, плотнее, чем снаружи. У стены курятника черным диском вырисовывалось тележное колесо. Сколько помнил себя Сергей, это колесо без обода неизвестно для какой надобности из года

в год маячило во дворе.

Осторожно, по самому краю ступеней поднялись на крыльцо дома. Сергей пошарил замок, пробой. Ключ прятала Алена.

— Посмотри, так он лежал?

Алейа достала из-за притолоки ключ, шепнула:

— Не помню! Сунула — и всё.

Сергей хотел отдать ей ружье, поставил курками от себя к двери. Медленно, чтобы не звякнуть, открыл и вынул из пробоя замок. Передал его Алене и, отодвинув ее к ступеням, взял ружье. Одним движением распахнул дверь, вскочил и прижался к стене, налево от входа. Алена вошла следом.

— Дверь!.. — шепотом сказал Сергей. Алена тихонько прикрыла ее, он щелкнул выключателем над головой.

Сени заполняла обязательная деревенская амуниция: ведра, кадки, тазы. Со стропил свисали на шпагатах какие-то узлы, мешочки, туеса. Дверь в кладовку запиралась наружным шпингалетом, дверь из сеней в теплый коридор снаружи не закрывалась... Были еще лестница и темный проем на чердак — они пока не интересовали Сергея. С теми же предосторожностями, как и в сени, он проник во внутренний коридор, зажег там свет. Когда вошла за ним Алена — вернулся, убрал чердачную лестницу, выключил свет в сенях, запер на засовы наружную дверь, потом — на два крюка — внутреннюю. Теперь они были почти дома.

Но в Лешкину комнату входили с той же предусмотрительностью. Белые занавески на окне были задернуты. Вызывала неприятные ощущения верхняя, темная половина окна. Не зажигая лампочки, показал Алене на кровать.

— Давай покрывало...

Когда завесил окно и проверил остальные комнаты, выключил свет в коридоре — закрылись и зажгли свет в Лешкиной комнате.

От яркости, от прочных стен оба успели отвыкнуть. Алена смотрела растерянно и выжидающе: что дальше? Сергей поставил ружье в угол, достал из аптечки на этажерке бинт.

— Давай руку.

Алена открыла одеколон, хотя в той же аптечке был йод. Пока он дезинфицировал и заново бинтовал рану, Алена молчала, дергаясь и поводя на него глазами, когда было больно. Но Сергей работал, не отвлекаясь, деловито и хладнокровно. Потом опустил ей рукав.

— До свадьбы заживет...

Алена покосилась на него, трогая забинтованную руку, показала плечом в сторону окна.

— Если налетят здесь, пикнуть не успеешь...

Сергей критически оглядел задрапированную комнату, подошел, попробовал крюк на двери.

— Весело, конечно. Как в мышеловке! — И осмотрел ружье. — Сюда не сунутся, Алена.

— А если дом подожгут?

Он рассеянно еще раз оглядел комнату.

— Если подожгут — выскочим запросто... А какой им смысл? Весь народ собрать? — Взгляд его задержался на Лешкином столе, у которого сидела Алена. — Куда ты положила дневник?

Алена выдвинула верхний ящик, заглянула в него, потом, шаря для верности руками, испуганно оглянулась на Сергея.

— Я прятала сюда, где брала!..