Никогда не было, но вот опять. Попал 2
Шрифт:
Та пожала плечами, давая понять, что ничего по поводу репертуара она не думала. Я же продолжил:
— А я, например, прямо сейчас, не сходя с места, могу предложить вам музыкальный номер, который наверняка понравится публике.
— Вот как? И что это за номер?
— Господин Лебединский…. — Парень никак не прореагировал на свою новую фамилию. — Господин Лебединский! Моня очнись. Сыграй-ка нам свою первую мелодию.
Эммануэль пожал плечами и заиграл. Скрипка зазвучала как-то особенно заунывно. Послушав минуту, я остановил музыканта.
— А теперь
Тот снова приложил скрипку к подбородку и выдал, что-то похожее на собачий вальс, но вполне задорное и веселое.
— Довольно! Номер будет такой: выходит Моня….извиняюсь не Моня, а Эммануэль выходит он, значит, весь в черном, и начинает исполнять, что-то заунывное. Секунд сорок не больше. Потом выскакивает симпатичная, ярко одетая девушка, тоже со скрипочкой и, пританцовывая, исполняет свою мелодию веселую и задорную. Некоторое время они соревнуются и под конец уходят вместе под вполне жизнерадостную музыку. Композитор! — Обратился я к парню. — Сможешь подобрать музыку к этому номеру?
Тот на несколько секунд прикрыл глаза, видимо представляя сцену, и энергично закивал головой:
— Смогу!
Я покровительственно похлопал его по плечу и сказал:
— Дерзай! Профессор!
— Почему — профессор? — спросил сбитый с толку Моня.
— Потому, что Лебединский. А впрочем, не важно. Ну, что господа, может, отпустим музыканта. Пусть музыкой займется.
Гуревич с сестрой как-то враз кивнули головами, отпуская новоявленного Эммануэля творить. Помолчав, мадам высказалась:
— Пожалуй, музыкальная сценка и впрямь может получиться. Только где взять девушку, которая сумеет сыграть на скрипке так же хорошо, как и Моня.
— Мадам! Ну, вы прям как ребенок. Девушке вовсе не нужно уметь играть на скрипке, и даже второго скрипача не нужно. Моня-Эммануэль может сыграть обе партии, но за кулисами или лучше за ширмой, а изображающим музыкантов артистам можно выдать муляжи вместо настоящих скрипок. Главное тут контраст между унылым юношей и жизнерадостной девчонкой. Кстати девушка должна быть не худой, и не толстой, а как говорится «в самом соку», чтобы зритель больше следил не за мелодией, а за тем как задорно подпрыгивают ее прелести в такт музыке. И одета она должна быть на самой грани приличий.
Мадам, видимо представив себе этот номер, ехидно улыбнулась, а бросив взгляд на брата, расхохоталась, заметив на его лице откровенное желание, увидеть эту сцену вживую. «Э-э…, да ты ходок» — подумал я, глядя на пухляша. «А канкан, если его правильно подать, проймет тебя и тебе подобных по самое не могу и, пожалуй, заставит вас без больших сожалений расстаться с некоторой суммой для моей пользы». Мадам немного посмеявшись и подобрев, заявила:
— Ну что ж, господин Бендер, я готова принять ваше предложение, с условием, что вы, или, как вы выражаетесь, ваш человек, будете участвовать в составлении репертуара.
— Даже не сомневайтесь мадам. Как говорил один великий одессит: «Вам хочется песен? Их есть у меня!». Сейчас же главная задача, подыскать персонал, помещение и начать репетиции.
— А вы господин Бендер, разве не примете участие в этих хлопотах?
— Увы, любезная Серафима Исааковна, буквально через неделю мне надо будет уехать. Месяца через два-три я, а скорее всего мой человек, появимся в городе и подключимся к вашей работе. Надеюсь, все организационные дела вы к этому времени решите. И вот еще что; я не буду оформлять наше сотрудничество юридически, но это не значит, что моими интересами можно пренебречь. Я смогу постоять за себя и потому даже мысли не допускайте, что можно меня кинуть.
Сказав это, я медленно оглядел обоих своим фирменным расфокусированным взглядом. Братец уже привычно поежился, а сестрица, впервые ощутив на себе этот холодный и бездумный взгляд, побледнела и даже чуть заметно подалась назад. Правильно говорят: «Сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя». Над своей репутацией в этом доме я уже на днях потрудился. Посмотрев на них еще раз, я продолжил, нормальным тоном:
— Теперь насчет финансирования проекта. Дня четыре назад мне досталось неожиданное наследство. Вот Михаил Исаакович прошу оценить. — С этими словами я вытряхнул на стол побрякушки.
Ювелир посмотрел на кучку золотых изделий и, взяв в руки какой-то перстенек, немного побледнел. Показав его мне, он хрипло спросил:
— Откуда это у вас?
Что это с ним? Никак признал побрякушку?
— Что знакомая вещица? Тогда посмотрите внимательно и отберите те, что вам покажутся знакомыми.
Михаил Исаакович быстро перебрал драгоценности и несколько штук отложил в сторону.
— Так! — Я снова посмотрел ювелиру в переносицу, и сказал, добавив в голосе металла. — А поведайте-ка милейший господин Гуревич историю отобранных вами побрякушек.
— Но… — Попытался что-то проблеять тот.
— Никаких «но». Вопрос серьезный. Я бы даже сказал вопрос «жизни и смерти». Вашей жизни господин Гуревич. Рассказывайте!
— Эти и другие украшения один человек должен был вывезти в Москву и передать…
— Понятно! — Прервал я его. — Должен был передать, но не передал и возможно даже до Москвы не доехал. Так?
— Так, но…
— Скажите, этот курьер человек надежный? Мог ли он вас кинуть, а побрякушки присвоить?
— Нет! Это исключено. И потом откуда они у вас?
— Когда ваш курьер выехал из Барнаула? — Не отвечая на его вопросы, я продолжал задавать свои.
— В конце апреля этого года.
— Сомов уже служил у вас или еще нет?
— Служил конечно. Он появился у нас в прошлом году.
— Тогда все понятно. Курьера вашего наверняка убили, а цацки забрали. Сделано это было по приказу вашего подельника Голована. Именно у него я и взял эти побрякушки четыре дня назад.
Серафима Исааковна побледнела, опустилась на стул и закрыла лицо руками.