Никогда не говори мне «нет». Книга 3
Шрифт:
– Почему ты молчишь о своих желаниях? – спрашивает он.
Растерянно моргая, смотрю на него снизу вверх.
– Потому что не знаю, хочешь ли ты. Может, устал, или занят.
– Когда ты рядом, такая соблазнительная, я могу найти время.
Он подносит руки к моему лицу, пальцы скользят вниз по шее, на плечи, за ворот халата. Он стягивает его до локтей, так что мои руки кажутся связанными и это не даёт мне возможности действовать, подтягивает слегка за ноги, привлекая ближе к себе. Я чувствую его твёрдую плоть, яркая молния пронзает тело, напрягаются мышцы внизу живота.
– Теперь я понимаю, чего ты хочешь, – тихо произношу я.
– У нас было
О, Саша, у нас было по-разному! Я никогда не знаю, чего от тебя ожидать, какой ты будешь сегодня: чуткий или властный, нежный или жёсткий, предоставишь мне свободу выбора и действий или всё решишь сам. Ты для меня всегда загадка. Но именно это меня и заводит.
Я выпутываюсь из халата, запускаю руки в его шевелюру и пытаюсь наклонить голову, чтобы поцеловать, но он озорно усмехается. Его пальцы скользят по моим плечам, спускают бретельки рубашки, я вынуждена опустить руки, чтобы тонкие верёвочки не были сорваны. Сорочка скользит вниз, обнажая грудь. Руки следуют за прохладной тканью – плечи, грудь, талия, живот. Я млею от тепла его чутких пальцев. От них словно исходит волнующий ток. Из меня вырывается непроизвольный стон, я снова пытаюсь его обнять, он снова задерживает и опускает мои руки. Вытаскивает из-под меня нижнюю часть пеньюара, вся ткань собрана у меня где-то на талии. Теперь от его рук блаженствует нижняя часть тела. Я почти обнажена, не считая сорочки в виде пояса, а у него только рубашка расстёгнута, и это сделала не я! Слегка отталкиваю его, замечаю удивлённый взгляд. Забираюсь с ногами на стол, заодно убираю досадную помеху в виде сорочки, которая белой лужицей стекается к моим ногам. Становлюсь перед ним на колени. О, Бог мой! Наконец-то, я выше! Даю волю своим жадным рукам, стаскиваю с него рубашку, расстёгиваю джинсы, дальше сам, не слезать же со стола. Крепко обхватываю его голову, и, наконец-то губы наши соединяются и тут же яростно впиваются друг в друга.
Я чувствую его дыхание, хриплое и неровное, его невольный стон. Как же приятно обладать им. Но ещё приятней принадлежать ему. На обладание он отводит мне лишь несколько минут.
Это происходит здесь же, на письменном столе, потом мы перебираемся на диван. Последний оргазм, выжав насухо, распластывает меня почти бездыханную и абсолютно без сил. Я проваливаюсь в сон. Мне всё равно, что я без одежды и на неудобном диване в кабинете.
Женщины обычно обижаются, когда мужчина после секса сразу отворачивается к стене и засыпает. А как насчёт мужчин? Они обижаются? Или то, что женщина впадает в сонную кому после его ласк, выглядит как комплимент? Надеюсь, да. Чувствую, как Саша, завернув меня в покрывало (если придётся в коридоре столкнуться с дитём), переносит в спальню. У меня хватает сил только чтобы задержать его на миг для поцелуя.
– Спи! Я ещё чуть поработаю.
Я выжата, как лимон, а он бодр и свеж, и желает работать! Несправедливо! Это последняя яркая мысль, прежде чем я окончательно отключаюсь.
Артём
– Па, я не ожидал, что ты сегодня приедешь на занятия, – говорит Артём, сидя рядом с отцом на переднем сиденье «LEXUS GX».
Они полчаса не могут выбраться из пробки, и тягостное молчание первым нарушает сын.
– Раньше не было времени, ты же понимаешь. Теперь легче стало, салон функционирует, думаю, мы сможем чаще бывать вместе. Да, поедешь завтра со мной в деревню? Приглашаю. Соберутся все. Будут Леха и Артур. По-моему, ты с ними нашёл общий язык.
– Конечно,
Александр с удовлетворением отмечает, что глаза сына наконец-то блеснули живым огнём.
– А о чём ты говорил с тренером, Евгением Степановичем? – беспокоится парень.
– Он рассказывал о твоих успехах.
– Какие там успехи! – разочарованно тянет Тёма, – У меня ничего не получается. Меня колотят даже малыши!
– Почему же ничего? Что-то у тебя получается. А эти малыши, в отличие от тебя, в секции не один год. Тебе нужно убрать из движений импульсивность, отключить чувства и включить мозги. Продумывай каждый шаг. Даже если тебя одолевают, включай не злость и отчаянье, а разум. Только тогда найдёшь у противника слабые стороны и сможешь выйти победителем в последний момент. Главное, не отчаивайся, у тебя всё получится со временем, – успокаивает Александр.
– Да кто отчаивается! Я всё понимаю.
– Ещё у тебя очень слабо работают ноги. Обрати на это внимание. Ты действуешь, как в боксе. Хотя ты посещал бокс в третьем классе и быстро его забросил, но навык остался. Как только чувствуешь, что сдаёшь, сразу вспоминаешь боксёрские приёмы. Ты должен на время забыть их. Айкидо – это несколько другое.
– Мне тренер то же самое говорит. Я постараюсь. А ты не мог бы мне что-нибудь сам показать… ну,… мы бы вместе с тобой могли иногда в спортзал ездить. Если ты перенесёшь занятия на вторую половину дня, или на выходных?
– Вообще-то у меня график, но что-нибудь придумаем. Кстати, у тебя график тоже. Куда ты, интересно, собираешься впихнуть в своё расписание ещё и спортзал с отцом?
– Ну да, из-за мамы у меня почти нет свободного времени. И зачем мне эти репетиторы? Химию я как не знал, так и не знаю, русский тоже. Его невозможно выучить! Английский и то легче!
– Артём, мама права, у тебя впереди экзамены. Кстати, ты ничего не сказал о математике, на которую мы сейчас едем. Хоть она-то тебе нужна? Ты уже определился, куда поступать?
– Я буду военным, как и ты. И там ни глаголы, ни химические формулы не нужны.
– Ошибаешься. Если ты будешь, как я, то, как раз это тебе пригодится, а также много чего ещё. Ты пожалеешь, что бросил, несмотря на уговоры матери, музыкальную школу, и не взялся изучать второй иностранный.
– Па, ты шутишь! Зачем военному фортепиано? – неподдельно изумляется Артём.
– А зачем твой друг Артур так хорошо освоил танцы? Следуя твоей логике, казалось бы, зачем военному танцевать? А его умение не раз выручало в различных ситуациях.
– Но это же танцы и это же Артур! – не находит, как ещё возразить, Тёма.
– Ты никогда заранее не узнаешь, что пригодится в жизни. Поэтому нужно уметь многое, хотя бы азы.
– Па, а можно вопрос… ну, то есть совет… в общем, скажи, как ты считаешь… то есть посоветуй…
– Да говори уж, – подбодрил Александр внезапно растерявшегося сына.
– В общем, если тебе нравится девочка… э… девушка, в общем, как ей это сказать… или… в общем, как дать понять, что она тебе нравится, ну, чтобы не отшила сразу… вот.
Александр с облегчением выдыхает. Наконец-то проблема озвучена. Он и раньше подозревал, что у шестнадцатилетних подростков вопросов в учёбе и спорте обычно не бывает. В этом возрасте на смену такой ерунде приходят проблемы других масштабов – взаимоотношения полов.
Он взглянул на сына. Высокий, темноволосый, черты лица утратили детское выражение. Ему можно дать и восемнадцать лет, и больше. Одно он не понимает: что его так смущает? Излишней робостью Артём не отличается. Видимо, девочка попалась слишком упёртая.