Никогда не говори мне «нет». Книга 4

Чурикова Лариса

Да, я знаю, теперь всё будет хорошо!

Он лежит на животе, рядом со мной. Я кладу руку на его макушку, зарываюсь пальцами в жёсткие волосы, другой поглаживаю его влажную от пота спину и плечи. Через минуту он слегка шевелится, пытаясь отодвинуться, неосознанно прижимаю его голову ещё сильнее.

– Тебе нужно отдохнуть, – говорит он и встаёт с постели.

– А тебе?

– Мне тоже, – он натягивает боксёры, идёт в ванну.

– Ты вернёшься?

– Да.

Слишком выматывающий и напряжённый получился денёк. Я не дождалась, когда он ляжет в постель. Уснула, настолько умиротворённая, как никогда. Даже не помню, когда мне последний раз было так хорошо и спокойно.

Ох уж эти привычки!

Привыкнуть трудно, искоренить ещё сложнее. Просыпаюсь в пять утра с мыслями о том, что нужно идти топить тындыр и ставить тесто. Только открыв глаза, понимаю, что таджикский сон закончен. Упоительное счастье переполняет меня до краёв. Любимый. Он спит с другой стороны кровати, так далеко. Чтобы дотронуться, мне нужно подвигаться к нему. Зачем такая большая кровать, если живёт один? Отгоняю мысли обо всех женщинах, которые побывали в этой постели. Когда тебя целуют так, словно ты самая желанная на земле, то о каких-то мифических подругах думаешь в последнюю очередь. Если до сих пор никто не занял место рядом с ним, то теперь этот одинокий волк – мой. И по-другому быть не может. Он не сказал ни слова любви, но то, что было вчера, говорит лучше всяких слов.

Спать совсем не хочется. Осторожно, чтобы не разбудить, подползаю к нему ближе и сажусь рядом, по-турецки скрестив ноги. Он лежит на спине. Сон почему-то не смягчил черты его лица, на нём напряжённое выражение, словно и во сне он решает какую-то проблему. Хочу стереть эту хмурую складку у переносицы, хочу разгладить морщинки на лбу. Хочу прикоснуться, но боюсь разбудить. Перевожу взгляд ниже, любуюсь сильным красивым телом, рельефная мускулатура груди и плеч, упругий пресс, покрытый мягкими завитками темных волос.

– Давно любуешься?

Охаю, закрываю рот рукой, подпрыгиваю на кровати так, что постель качается как на волнах.

– Я разбудила тебя?

– Трудно спать под столь пристальным взглядом. Оценивала? Сравнивала?

– Нет, что ты, нет.

Он потягивается и садится на кровати. Я отодвигаюсь, хочу прикоснуться, но что-то не даёт.

– Прости, что разбудила. Иду накрывать завтрак.

Он натягивает длинный мужской халат и скрывается в ванной. Я тоже набрасываю на свою ночную рубашку короткий шёлковый халатик. Надеюсь, теперь имею право так показываться перед ним. В другие дни я не выходила из-за ширмы в домашней одежде, если он был в квартире.

Он долго плещется в душе, я уже всё приготовила – бутерброды, каша, свежесваренный кофе. А он, даже выйдя, не спешит к столу, останавливается возле окна в районе гостиной и задумчиво смотрит на город. Он переоделся, теперь на нём светлые немного потёртые джинсы и майка, слегка мокрая, видимо, после душа не воспользовался полотенцем. Он выглядит невозмутимым, отстранённым, но шестым чувством я ощущаю, что он напряжён. Хочу снять это напряжение, избавить его от проблем, от чего бы они ни возникли. И, конечно, до боли в ладонях хочу прикоснуться к нему, и не хочу больше сдерживать себя. Подхожу к нему сзади и, обхватив за талию, прижимаюсь лицом к его спине, с упоением вдыхаю пряный аромат его тела, геля для душа и воздуха.

– Я люблю тебя, – говорю самое естественное, что есть сейчас во мне, пытаясь вместе с этими словами перелить чуточку своего счастья и безмятежного спокойствия в его наряженное тело, в его закрытую душу.

– Нет! – слышу твёрдое и уверенное.

– Что нет? Я не поняла?

– Нет, ты не любишь меня, – спокойно говорит он абсурдные слова.

И, разомкнув мои руки, поворачивается ко мне. Мягко нажав на плечи, усаживает на диван, а сам остаётся стоять. И продолжает говорить, чем-то напоминая учителя перед первоклассницей, то есть мной, сидящей за партой, то есть на диване, удивлённо распахнутыми глазами следящей за божеством, не понимая особо, что

оно пытается до тебя донести.

– Это не любовь. Это благодарность. Ты попала в тяжёлые жизненные обстоятельства, благодаря мне ты от них избавилась. Ты испытываешь ко мне обычное чувство признательности.

– А что же было вчера?

– Чистой воды секс. Удовлетворение естественной потребности, скорее твоей, чем моей. Я же понимаю: ты молодая женщина, у которой давно не было мужчины, и которой это просто необходимо для здоровья и поддержания тонуса. То, что ты испытала, это химическая реакция твоего организма. Тебе она непонятна, ты приняла её за высокие чувства. Но я понимаю, что ты зациклилась на мне, потому что никакого другого мужчины нет рядом. Мы вынужденно провели некоторое время в опасной близости друг от друга, и, живя в этой квартире, ты видишь только меня, и думаешь, что я именно тот, кто тебе нужен. Но это пройдёт. Месяц, другой, твои мозги вынырнут из азиатского плена, ты посмотришь вокруг, увидишь, как много интересных возможностей открывается для таких юных красивых девушек. Увидишь, как много молодых перспективных парней вокруг тебя, и поймёшь, что я был прав. Я хочу помочь тебе увидеть всё это, безболезненно влиться в нормальную жизнь. Поэтому, если тебе нужен секс, я к твоим услугам. Но не забивай голову любовью ко мне. Тебе она только кажется.

Боль ужасна, словно мне дали пощёчину или, скорее, ударили под дых, выбив из лёгких весь воздух. И я, как рыба, выброшенная на сушу, беспомощно разеваю рот и хватаю пустоту. Во мне кипит гнев, смешанный с горечью жестоких слов «химическая реакция», «чистой воды секс». Мне хочется врезать ему по лицу, сказать что-то, что причинит такую же боль. Но я справляюсь со своими эмоциями – школа Рустама не прошла даром.

– А ты считаешь себя первоклассным психологом, – как можно спокойнее говорю я, – Так вот, ты ни черта не смыслишь в психологии! И это ты ничего не понимаешь! Я не испытываю к тебе благодарности, хотя она есть, но не главное. Мне не нужен секс для поддержания тонуса. Я хочу заботиться о тебе, быть рядом в трудную минуту и в моменты радости, разделить с тобой твои проблемы, засыпать и просыпаться рядом с тобой, ждать тебя с работы, родить тебе ребёнка. И если это не любовь, то что тогда? И ты это поймёшь когда-нибудь, и признаешь, что был не прав! И извинишься за то, что наговорил сегодня! Потому что обидеть больше, чем ты это сделал сейчас, трудно!

– Даша, я привык говорить прямо, и лучше сразу выяснить всё, чтобы потом не было недопонимания. Тебе не нужен такой муж, как я. Тебе двадцать два, мне тридцать восемь. Я закоренелый холостяк и не собираюсь заводить семью. У меня непростая работа с сумасшедшим графиком, но не это главное. Я никого не хочу подпускать близко. Так проще. А тебе я просто хочу помочь. Как только в твоей жизни всё наладится, ты думать обо мне забудешь. А пока, давай договоримся: ты относишься ко мне, как старшему другу, родственнику, брату твоего мужа, выбери сама, что тебе больше подходит, и строишь свою жизнь, отдельную от меня. Но под моим контролем.

– Да пошёл ты!… Брат и друг!.. – выплёскиваю я выкипающее негодование, и, рывком вскочив с кресла, скрываюсь за ширмой.

– Так-то лучше!!! – слышу его смех за спиной, что выводит меня ещё сильнее, так, что приходится до боли сжать кулаки, чтобы не грохнуть дверцей гардероба.

Долго сижу на кровати, скрыта от его глаз ширмой. Пытаюсь прийти в себя, пытаюсь продумать дальнейшие действия, просто не хочу видеть его. Или боюсь – вот только не пойму: его или себя? Боюсь не справиться со своими чувствами, не скрыть их, не утихомирить, когда нахожусь рядом, и получить очередную пощёчину. Нет, больше я не совершу такой глупости! Я не признаюсь ему в любви. Я подожду, когда он сделает это сам. Я подожду.