Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара

Стил Гарет

Он стукнул меня по руке.

– Не трогай меня, нахер! Ты знаешь, что это значит? Это конец, все стадо под нож. Мне 65, я уже не смогу его вернуть.

– Мистер Дженкинс, я вас понимаю, вот честно, – я пытался уговорить его. Но, по правде говоря, успокоить его словами вряд ли получится. Конечно, я знал правила, понимал логику введения ограничений для контроля над распространением болезни, но не мог понять фермера. Как мне понять его? Вот сейчас мне покажут и дадут урок.

Отбросив мою руку, мистер Дженкинс опять оказался со мной нос к носу. Я уже стал молиться, чтобы он сам не оказался латентным носителем палочки Коха. Иначе Минсельхоз спокойно пустит под нож и меня вместе со скотом.

– Понимаешь? Ты, что ли, понимаешь? Давай-ка я тебе объясню еще разок! Эти животные – мой товар, а теперь я не могу их продать. Мне заплатят компенсацию, но я потеряю своих телок [молодых

коров и будущих матерей его стада], так что второго поколения не жди. У меня не останется вообще коров! А это для фермы все! А как быть с другими животными на других стоянках, а? Они тоже попадут под карантин? Я их тоже не смогу продать. А кормить их все равно надо. А кормов не хватает, и денег у меня не будет, потому что вот этот скот пойдет на убой, а чем мне кормить скотину зимой? Так что и они тоже падут, подохнут с голоду. Мой племянник только начал работать на ферме. Я ему хотел все передать. А теперь что я ему оставлю, а? Платить я ему не смогу, так что он останется без работы и подастся в город, будет искать ее там, а у него все отнимут такие же соплежуи, как ты. Да мне только остается все с молотка пустить и самому утопиться, – он махнул рукой в сторону быстрой речушки, журчавшей где-то недалеко за сараем.

Я открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ – хотя что тут скажешь.

– Вот и все, – просто закончил он, когда наши взгляды встретились. Он не отводил глаз и смотрел на меня, казалось, целую вечность, хотя прошло всего лишь несколько секунд. Затем резко развернулся и пошел в дом. Стычка закончилась так же быстро, как и началась. Я остался стоять там и глянул на его двух работников. Один из них, встретившись с моим взглядом, лишь пожал плечами и слабо улыбнулся, полусмущенно и полушутливо, оттого что мне их хозяин устроил взбучку. Потом оба развернулись и ушли по своим делам. Я направился к рукомойнику, помыл сапоги, спецовку и пошел к машине. Я смекнул, что идти в дом и просить позвонить было уже поздно – придется сперва добраться в офис и звонить уже оттуда. Дорога назад была длинной и полной тяжких дум…

* * *

– Да, вы ему сильно не понравились… – продолжала Джулия, и когда она пересказала слово в слово всю телефонную тираду мистера Дженкинса, то мне стало понятно, что фермер требовал от моего босса, Чарли, приехать в хозяйство снова и провести повторный анализ. Это было абсолютно невозможно, и у Чарли не было ни законных, ни официальных полномочий изменить результаты. Надо отдать должное Чарли: он сказал, что если и приедет, то только чтобы выразить свое сочувствие, но не более того. Мне же стало плохо. Весь оставшийся день я ходил под грузом переживаний. У меня были непростые отношения с Чарли по ряду причин. Некоторые из них появились определенно по моей вине, какие-то – по его, но мы совершенно точно не сходились характерами.

Чарли позвонил мне вечером.

– У нас проблема… – начал он.

И проблема была не во мне и даже не в нем, она была в мистере Дженкинсе: на его ферме бушевал туберкулез, хотя такого не должно было быть. В течение следующих нескольких недель мы посетили другие фермы в районе, и результаты оказались такими же. Пока Министерство сельского хозяйства и местные ветеринарные станции разбирались, в чем же дело, нам удалось пролить свет на причины вспышек болезни в этом районе. Многие из местных ферм были закрыты во время вспышки ящура в 2001 году, все поголовье тогда было уничтожено. Фермерам выплатили компенсации, некоторые завязали с фермерством, снялись с места и переехали. Другие же решили восстановить поголовье. Многие приобрели скот на юго-западе Англии, печально известном рассаднике туберкулеза. Вполне вероятно, что реальными виновниками распространения ТБ были не местные барсуки, а тамошние фермеры. Они без сомнений приобретали животных, которые прошли проверки, но тесты не всегда на 100 % верны, и, возможно, некоторые инфицированные животные прошли незамеченными. Уходят недели, месяцы и даже годы на постоянные проверки, ограничения и выбраковки, чтобы справиться со вспышками. Мне самому приходилось объявлять многим фермерам, что им придется расстаться со своими животными.

И каждый раз я им всем глубоко сочувствовал, ведь некоторых из них я считал своими друзьями. Эти люди с самого первого визита к ним проявили ко мне доброту, к этому «новенькому ветеринару». Они приглашали меня к своему столу, наполняли термос горячим кофе, давали с собой в дорогу домашние бутерброды, а с некоторыми дочками фермеров мне удавалось даже пофлиртовать, когда те выходили посмотреть на «нового ветврача», чтобы оценить, насколько тот заслуживает знакомства. Могу подтвердить, что в большинстве случаев

их вердикт был «нет, не заслуживает». С некоторыми фермерами мы проходили через тяжелые передряги. Когда вы вместе попадаете в опасную ситуацию, то всегда сразу понятно, станете вы врагами или же между вами возникнет доверительное отношение, даже если вам этот человек особо-то и не нравится. Помню, как однажды одному фермеру стало плохо, он поскользнулся и упал среди коровьего молодняка, возбужденно скакавшего вокруг него. Я кинулся к нему, помог подняться и дотащил до края загона, пока он полностью не пришел в себя.

– Не всякий осмелится залезть в самую гущу, – сказал он.

– А что мне оставалось делать? Стоять и смотреть, как вас затопчут?

– Все равно, не каждый на такое способен…

И с того самого дня он ко мне стал относиться по-другому. Я уже не был сопливым юнцом, который приезжал к нему на ферму. Несмотря на всякие наши профессиональные трения, он ко мне относился как к равному. У меня сердце кровью обливалось, когда я приехал к нему с инструкцией от Минсельхоза и неважными новостями, которые многие из его соседей тоже уже получили. Его реакция разительно отличалась от того, как повел себя мистер Дженкинс. Когда я сообщил ему плохие результаты, он положил свою руку мне на плечо.

– Это не твоя вина, – сказал он. Эти простые слова, сказанные им, значили для меня очень много.

Он родился и всю свою жизнь прожил на ферме. Когда его поголовье было полностью уничтожено после ящура, он получил крупную компенсацию. На эти деньги можно было спокойно уйти на покой, продать ферму, переехать куда-нибудь в солнечное место. Его дети давно встали на ноги и жили своими семьями. Став финансово независимыми, он и его жена могли бы жить припеваючи на пенсии, ни в чем себе не отказывать и наслаждаться благоприобретенной свободой. Вместо этого они потратили деньги на покупку нового поголовья, приобрели еще больше коров для молочной фермы. Они сознательно выбрали, как и многие другие фермеры, тот образ жизни, где нет финансовых гарантий, где надо рано вставать, где работа не кончается, а отпусков нет и в помине. Они так жили всегда. Всю свою жизнь они строили свой бизнес и всегда были опорой общества. Они не работали фермерами, они были фермерами. И бросить ферму для них было просто немыслимо. Поэтому они снова купили коров там, где смогли, но не знали, что вместе с коровами они приобретают туберкулез. Вряд ли в этот раз компенсация от правительства будет такой же щедрой. И тем не менее я догадывался, как они распорядятся этими деньгами.

Ветврачи играют очень важную роль для здоровья не только животных, но и человеческого общества в целом. Существует много зоонозов, которые могут переходить от вида к виду и напрямую воздействовать на человеческую популяцию. Много таких, что могут уничтожить поголовье животных, которых мы выращиваем себе в пищу. Вспышки болезней, которые раньше можно было локализовать, потому что болезнь исчезала вместе с инфицированным и умирающим от этого недуга скотом, в нашем все более глобализующемся мире стремительно распространяются с континента на континент. В прошлом локальная вспышка могла вызвать голод только в одном месте. Еду можно было привезти из районов, где этой болезни не было. Но наша мобильность и любовь к путешествиям сделала мир меньше; теперь можно за день добраться даже до самых отдаленных мест на планете. Если мы не будем соблюдать осторожность, то нетронутых болезнями уголков в мире не останется. Однако поступать правильно очень трудно. Всему есть цена. И цена выражается не только в финансовом эквиваленте. Я рад, что тогда поступил правильно, но ведь всегда найдется человек, который поступит слишком по-человечески и закроет глаза на проблему.

Глава 3. Мифы и легенды

Что тут скажешь? Некоторые вещи просто нельзя объяснить, сославшись на общеизвестные истины.

За многие годы работы я сталкивался и с лучшим, и с худшим в местных преданиях – все зависит от того, как к этому относиться. За пять лет ветеринарного университета ты полностью погружаешься в науку. Особенно в наши дни, в нынешнее время. Полагаю, что я, вероятно, застал в университете последнее поколение «ученых мужей». То есть, называя их так, я хочу сказать, что раньше на старших преподавателей и пожилых профессоров университетов смотрели как на непререкаемый авторитет и надежный источник знаний. Однако если пристально всмотреться в толщу истории науки, то увидим там не только множество гениев, но и немало авантюристов и откровенных пройдох, кто ловко пользовался незаслуженным влиянием в свой звездный час. При ближайшем рассмотрении многие из наших бесспорных гениев тоже окажутся людьми не без упрека.