Никогда не влюбляйся в повесу
Шрифт:
Камилла погладила его руку.
— Может, чтобы спасти меня? — прошептала она. — Может, ты знал, как знала и я, что ты — моя единственная надежда?
Глаза Ротуэлла сузились.
— Только не нужно пытаться обелить меня! — жестко бросил он. — Хочешь подсластить пилюлю, чтобы мне не было так противно вспоминать прошлое? Так вот, я в этом не нуждаюсь. Я такой, какой я есть! И ради всего святого, давай покончим с этим!
— То, что произошло с твоим братом, — трагедия, — пробормотала Камилла. — Ты поступил плохо, это так. Но мы оба знаем, как сильно ты его любил.
Руки Ротуэлла сжались в кулаки, подбородок
— Люк… он был для нас всем! Можешь ты это понять?! И отцом, и страшим братом. Он сделал все, чтобы нас не разлучили. Господи, если бы не он, дядя давно запорол бы меня до смерти! Сколько раз он брал вину на себя, избавляя меня от порки, хоть и знал, что дядя спустит с него шкуру! А Ксантия… — Ротуэлла передернуло. — Одному Богу известно, что этот ублюдок мог сделать с ней… Он сам или его вечно пьяные дружки. Видела бы ты, как он иной раз поглядывал на нее! У меня кровь стыла в жилах. До тех пор пока она не привыкла держать под подушкой пистолет, один из нас спал на полу в ее комнате. Сначала Люк. Потом я.
— О Боже! — возмутилась Камилла. — Чудовищно!
Ротуэлл по-прежнему смотрел на нее пустыми глазами.
— И что с ним произошло, с твоим дядюшкой? — осторожно спросила Камилла. — Быстрая и безболезненная смерть?…
— Да… — Горькая усмешка скользнула по губам Ротуэлла. — Как ты угадала?
— Все они заканчивают жизнь примерно одинаково, — с той же горечью пробормотала Камилла. — Остается только надеяться, что Господь милосердный, чью чашу терпения они переполнили, заставит их заплатить за все свои мерзости — если уж не на этом, так хотя бы на том свете!
— Да, — угрюмо кивнул Ротуэлл, — я тоже частенько думал об этом.
Взяв его руку в свои, она погладила судорожно сжатые в кулак пальцы. Мог ли мальчишка, выросший без материнской любви и отцовского совета, в девятнадцать лет считаться мужчиной? Может, он отчаянно хотел кого-то полюбить- и просто ошибся в выборе?
Да, наверное, она действительно старается выгородить его… ну и что? Камилла давно уже отбросила мысль о том, что впереди их с Ротуэллом неизбежно ждет развод. В глубине души она, как ни странно это звучит, мечтала, чтобы брак ее длился как можно дольше — даже если ей придется ходить за больным мужем, пока он не вгонит себя в могилу, а этого, учитывая его образ жизни, недолго осталось ждать, напомнила себе Камилла. Но другого выбора у нее нет. Она сама его себе не оставила.
Наконец кулак Ротуэлла разжался, и ладонь спокойно легла на колени.
— Как умер твой дядя? — осторожно спросила Камилла.
— Люк… — ровным, безжизненным голосом прошептал он. — Это он столкнул его с лестницы.
Камилла вдруг поймала себя на том, что ожидала услышать нечто подобное.
— Возможно, он это заслужил.
Ротуэлл снова коротко фыркнул.
— Еще бы! В тот вечер дядя поссорился с Ксантией — Господи, сейчас даже не помню, из-за чего. Под конец он обозвал ее дерзкой маленькой шлюхой и с размаху ударил по лицу. Кровь… она приоткрыла рот, а там — кровь! Наверное, Люк потерял голову. Он толкнул дядю, вернее, оттолкнул его — и тот упал. Они стояли на самом верху лестницы. И дядя, конечно, был в стельку пьян. Ну и сломал себе шею.
Камилла даже не знала, что сказать. Порыв ледяного ветра, налетев из-за деревьев, взметнул ее юбки и принялся играть волосами, выдергивая из них шпильки.
— У Люка были неприятности? — осторожно спросила Камилла. — К вам нагрянула полиция?
— Нет, просто задали обычные в таких случаях вопросы, — покачал головой Ротуэлл. — Репутация дяди была хорошо известна. Чудо еще, что он вообще дотянул до таких лет.
Камилла прищурилась — солнце слепило глаза.
— Сколько тебе было лет, когда тебя отослали к нему? — задумчиво спросила она. — Ты помнишь своих родителей?
— О да, — кивнул он. — Но как обычно помнит ребенок… обрывки смутных воспоминаний. Просто… ощущение счастья. Запахи. Я помню, как пахло от моей матери — лавандовой водой. Я обожал этот аромат, Лицо его сразу смягчилось.
— Какое очаровательное воспоминание, — улыбнулась Камилла. — А я еще девочкой запомнила: если от татап пахнет духами, значит, либо она собирается уезжать, либо ждет гостей. В любом случае это означало, что она надолго забудет о моем существовании. И я возненавидела духи. Наверное, поэтому я до сих пор не пользуюсь ими.
Ротуэлл, как-то странно глянув на нее, придвинулся вплотную.
— Как же так? — прошептал он. — Не может быть. Ты пахнешь… Даже не знаю, как описать этот аромат… какие-то пряности и розы. В общем, что-то экзотическое.
Камилла покачала головой.
— Ты ошибаешься, — пробормотала она. — Наверное, ты путаешь меня с кем-то.
— Ну уж нет. Бог свидетель, я не мог бы спутать тебя ни с кем! — вдруг с неожиданной страстностью перебил Ротуэлл. Потом взгляд его смягчился, но лицо оставалось по-прежнему суровым. Он взял ее руку в свои — на мгновение Камилле даже показалось, что он собирается поднести ее к губам. — Я бы узнал твой запах где угодно. Даже в полной темноте… даже если бы в комнате было полным-полно других людей, — Голос Ротуэлла упал до хриплого шепота. — Да, Камилла, узнал бы. И не спутал бы ни с чьим другим.
Камилла услышала, как голос его дрогнул, как будто у Ротуэлла на мгновение перехватило дыхание. У нее вдруг закружилась голова — весь мир перед глазами словно куда-то поплыл. Она отчаянно вглядывалась в его лицо, пытаясь заглянуть в душу этого странного человека, чьей женой по прихоти судьбы ей довелось стать. Он точно просит ее… но о чем? Неужели… в груди ее робко шевельнулась надежда.
Выпустив ее руку, Ротуэлл снова уставился в пространство, словно жалея о тех словах, что сорвались с его губ, а Камилла поймала себя на том, что ей вдруг ужасно захотелось прижаться губами к его щеке. Сказать, что она все равно любит его, несмотря ни на что. Что ни его слова, ни поступки уже не смогут ничего изменить. Да, очень может быть, она еще глупее, чем когда-то была ее мать, с горечью подумала Камилла.
И тут она внезапно услышала скрип гравия — кто-то шел по тропинке, огибавшей пруд. Вспомнив, что они как-никак в парке, Камилла резко отодвинулась от Ротуэлла и принялась поспешно оправлять юбку. Краем глаза она заметила элегантно одетого джентльмена в блестящем шелковом цилиндре — изящно помахивая тросточкой, он явно направлялся к ним.
Ротуэлл, разглядев его, вдруг фыркнул, словно рассерженный кот.
— Кто это? — шепотом осведомилась Камилла.
— Один знакомый, — буркнул он. — Друг семьи, так сказать.