Никогда не влюбляйся в повесу
Шрифт:
Его глаза потемнели.
— Я болен, Камилла, — тихо проговорил он. — Болен уже много месяцев. И этим все сказано. Тут уж ничего не поделаешь.
Камилла вдруг почувствовала, что терпение у нее лопнуло.
— Бог мой, Киран, что за дурацкая страсть к мученичеству?! Нет, это просто безумие какое-то! — возмутилась она. — Ну почему… почему, объясни мне, Бога ради — почему ты такой бесчувственный?! И… и совершенно другой, когда занимаешься со мной любовью? Как такое возможно? Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня, Киран. Это так?
Он
Камилла встряхнула его за плечи.
— Неужели ты навсегда потерян для меня, Киран? — с болью в голосе прошептала она. — Неужели это и есть то, что ты пытаешься мне сказать?
— Камилла, я…
Опустив голову, она заглянула ему в глаза.
— Такой человек, как ты, — прошептала она, — и сдаешься без боя?! Даже не пытаешься бороться?! Святители небесные, Киран! Ты ведь сильный человек, я знаю! Нет, ты обманываешь меня… а может, и себя тоже!
— Камилла, — наконец не выдержав, бесцветным голосом проговорил он. — Каждый из нас когда-то делает свой выбор. И живет с этим. Что же до честности… а ты-то сама всегда честна перед собой?
— Да. Я принимаю жизнь такой, какая она есть! — выпрямившись, бросила Камилла. — Но я борюсь… и я не позволю ей уничтожить меня.
— А как же письмо твоего деда? — тихо напомнил Ротуэлл.
— При чем тут оно? — встрепенулась Камилла.
— Я очень внимательно прочел его, — прошептал он. — Ведь именно из-за него ты осталась ни с чем, Камилла, так? Я до сих пор не понимаю, как ты можешь так спокойно говорить об этом.
— А на кого мне сердиться? — удивилась она. — На деда? Вздор! Жизнь и так слишком коротка, чтобы тратить время на подобные глупости.
— Нет, — покачал головой муж. — На свою мать — за то, что спрятала его от тебя. Господи помилуй, ты разве не читала его? Ведь речь там шла не только о наследстве! Этот человек — твой дед — предлагал взять тебя к себе. Хотел воспитывать тебя. Мечтал избавить тебя от отца, который тебя ненавидел, от жизни, полной одиночества и унижений. Твой дед мечтал о другой жизни для своей внучки — о жизни, полной роскоши, заботы, любви…
Камилла отвела глаза в сторону.
— Мать боялась потерять меня, — тихо проговорила она. — У нее ведь, кроме меня, никого не было. Я поняла это только теперь.
— Ладно, пусть так. — кивнул Ротуэлл. — Давай будем считать, что это не злой умысел, а всего лишь обычный эгоизм с ее стороны. Но тогда почему она не отдала тебе это письмо, когда поняла уже, что дни ее сочтены? Почему? Сколько времени прошло, прежде чем ты отыскала его? Шесть недель? А может, больше? Полгода? Сколько, Камилла?
Камилла опустила голову.
— Немного больше, — прошептала она.
— А время все шло… утекало, как песок сквозь пальцы, — неумолимо продолжал Ротуэлл. — И к тому времени, как мы встретились, у тебя оставалось всего несколько недель, чтобы найти себе мужа, верно? Тебя просто загнали в угол. В результате
Камилла сложила руки на коленях.
— Моя мать… — Камилла замялась, подыскивая подходящее слово. — Под конец жизни она стала… алкоголичкой. Все последние несколько лет я смотрела, как она убивает себя… Она не хотела больше жить — ведь красота ее увяла и Валиньи уже не любил ее. — Камилла судорожно вздохнула. — Бывали дни, Киран, когда моя мать вряд ли даже помнила, как ее зовут — что уж говорить о каком-то письме? А под конец. Боже… Она даже меня не узнавала.
На какое- то время Ротуэлл потерял дар речи.
— Прости. Камилла… мне очень жать, — порывисто пробормотал он, сжав ее руку. — Я не знал этого.
Камилла с горечью пожала плечами.
— Не обижайся. Киран, просто я иногда не понимаю, когда мы можем быть откровенны друг с другом, а когда нет. Это так сложно.
— Камилла, я ведь говорил тебе, когда мы поженились…
— Я помню, что ты говорил. — Камилла жестом заставила его замолчать. — Тот наш брак… забудь о нем, потому что я так решила! Что бы мы с тобой ни говорили, о чем бы ни договаривались — все, с этим покончено. Разве ты еще не понял этого, Киран? Разве ты не прочел этого в моих глазах? Я… теперь ты нужен мне, — прерывающимся голосом проговорила она. — И нашему ребенку тоже. Я не прошу тебя… я просто говорю тебе об этом. Я хочу, чтобы ты это знал.
Боль и слабость вдруг одновременно навалились на Кирана, разливаясь по его телу, лишая последних сил.
— Камилла, возможно, если ты… Она покачала головой.
— Возможно, я просто не желаю больше снова впустую растрачивать свою жизнь у постели умирающего, который сам старается вогнать себя в гроб? — прошептала она. На ресницах Камиллы повисли слезы. — Тебе не приходило в голову, Киран, что это… это несправедливо?
А ведь она злится, вдруг с удивлением подумал он. И у нее на это есть полное право — как ни горько это сознавать. Слава Богу, она хоть не сказала, что любит его… этого Ротуэлл бы не пережил.
— Камилла, — негромко пробормотал он, — я такой, какой я есть. Я ведь тебя предупреждал…
— Лжец! — Камилла сорвалась с постели. — Лжец! — повторила она. — Ты не такой. Ты сам превратил свою жизнь в ад, Киран, — и сам же страдаешь от этого. Ты нигде не находишь покоя. Ты почти не ешь. Ты почти не спишь. И вот теперь я хочу сказать, что это жизнь труса!
— Труса?…
— Да, труса. Человека, который не желает бороться, — кивнула она, склонившись к нему. — Ни с болезнью, ни с демонами, поселившимися в его душе. Ты пообещал подарить мне ребенка — ребенка, которого ты должен помочь мне вырастить в любви, ты слышишь меня?! А сам лежишь тут и умираешь! Решил трусливо оставить меня одну?!