Никогда не знаешь, что ждать от женщины

Чейз Джеймс Хедли

– Да.

– Знаешь, не заставляй вытаскивать из тебя все клещами. Я хочу знать о тебе все, с тех пор, как ты помнишь себя.

Она отпила глоток и в свою очередь принялась рассматривать меня. У нее была привычка смотреть из-под ресниц. Глаза ее не были видны, ты только чувствовал взгляд.

– Почему я должна рассказывать о себе?

– А почему бы и нет?

Ее взгляд перешел с моего лица на стены. В глазах появилось задумчивое и отрешенное выражение. И она заговорила.

Ее отец был фермером. У него была небольшая ферма в Оклахоме. Семья была большой: мать, пятеро братьев и четыре сестры. Сколько она себя помнит, они жили в нужде. Как ни старался

отец поставить хозяйство на ноги, ему это не удавалось. Когда Веде исполнилось пятнадцать лет, отца нашли возле лужи. Напившись до поросячьего визга, он упал лицом вниз в лужу и захлебнулся. У него не хватило сил даже отползти в сторону. После этого несчастного случая семья распалась. Веда устроилась в придорожный ресторан и вкалывала там день и ночь.

И все это время она мечтала о карьере актрисы и грезила поездкой в Голливуд. Она была уверена, что получит там работу и станет звездой экрана. Как-то она поделилась своими планами с одним водителем, и тот сказал, что ей действительно надо попробовать. Такой красивой девушке, да еще с такой фигурой самое место в Голливуде. Сначала она не поверила, но он убедил ее, что это не шутка. Конечно, сказал он, ее согласие должно сопровождаться небольшой церемонией, а после он даст ей денег. На лице ее было выражение какой-то дикости, и это смущало водителя. О чем она думает, эта девчонка? Они договорились встретиться ночью в сарае. Конечно, он ее обманул. Но год спустя она все же попала в Голливуд. Путешествие заняло три недели. Она ехала на попутных машинах и расплачивалась натурой, то есть своим телом, как это делают все проститутки на дорогах.

Вскоре она нашла место в одном шикарном кафе, расположенном напротив киностудии. После нескольких знакомств с работниками студии ей удалось познакомиться с одним из наименее известных директоров. Он согласился на кинопробу, взамен уик-энда в кемпинге, и был достаточно честен, чтобы сказать – она не фотогенична, несмотря на свою красоту. Он показал ей пленку, и у нее хватило благоразумия согласиться с ним. Так как директор обещал ей роль, он чувствовал определенную неловкость. И он познакомил ее с Германом. Он сказал, что Герман устраивает представления со стриптизом. Имеется группа девушек, которых приглашают на мужские вечеринки. Платят достаточно хорошо: по пятьсот долларов за ночь. Все, что им приходится делать, так это принять ванну из шампанского или искупаться в аквариуме с вином, потанцевать на столе или еще что-либо в таком же духе. А уж два приглашения в неделю она будет получать непременно.

Герман подписал с ней контракт, и она проработала у него год или около того. Веда быстро освоилась на новой работе, и количество приглашений непрерывно росло. Она зарабатывала кучу денег, с такой же легкостью их спускала, так что в нужном количестве их никогда не имела. И тогда Герман сделал ей одно предложение.

Рассказывая все это, она не переставая смотрела на стену, словно рассказывала ей. Дойдя до предложения Германа, она встала, чтобы закурить сигарету, затем продолжала:

– Он сказал, что устроит мне представление в Сан-Луи-бич, у Линдсней Бретта. Я и думать не могла о чем-то плохом, так как привыкла ездить в другие города и бывать в домах разных людей. И всегда все было в порядке. Но здесь он сказал, что я могу заработать очень много денег, если смогу узнать комбинацию сейфа, наличие сигнализации и все такое прочее. Я вначале подумала, что он шутит. Никогда прежде он не говорил ни о чем подобном. Он пообещал тысячу долларов за информацию, в которой нуждался. Я сказала, что подумаю над его предложением.

Веда

прошлась по гостиной, держа руки в карманах. У нее была фигура, которая могла свести с ума любого мужчину.

– Я обещала ему, что сделаю это, – она остановилась, посмотрела на меня и вновь принялась ходить. – Все сошло гладко. Бретт открыл сейф, чтобы показать друзьям бриллиант, который недавно приобрел. Карточку с шифром он достал из бумажника. Было совсем нетрудно снять копию: в тот вечер он жутко напился. Я спросила его о сигнализации, и он сам объяснил мне принцип ее работы. Он гордился ею и своими сторожами. Тогда же мне удалось снять слепок с ключа от черного хода. Я сработала отлично, так как хозяин и все гости были пьяны, как ирландцы в день святого Патрика.

– Так ты не прогуливалась во сне?

Веда рассмеялась. Однако это был жесткий и безрадостный смех.

– Это одна из немногих вещей, которых я не делаю.

– И что же случилось потом?

Я сообщила Герману, что узнала комбинацию шифра, все о сигнализации, и даже имею слепок ключа от черного хода. Он был доволен до тех пор, пока я не заявила о своих требованиях. – Она поджала губы, вспоминая неприятную сцену. – Он не очень обрадовался, когда я потребовала взять меня в дело. Только при этом условии я обещала сообщить всю информацию.

Теперь я слушал с особым вниманием.

– И как же он поступил?

– Разумеется, согласился, но далеко не сразу.

– И что же он рассказал?

– Он сообщил мне, зачем ему эта пудреница и насколько она ценна, и как обратить ее в деньги. Моя доля составляла ровно треть от всей суммы.

– Так зачем им была нужна пудреница? – небрежно спросил я. Пожалуй, слишком небрежно.

– Ты знаешь, где она? – тут же перешла она в наступление.

– Но ты же уже все слышала. Нечего беспокоиться о пудренице. Заканчивай рассказ. Зачем она ему нужна?

– А зачем я убежала от Германа? – Веда холодно смотрела на меня, но в ее глазах застыла тревога.

– Ты же не хотела, чтобы он замучил меня, – нашелся я. – Неужели не помнишь?

Она рассмеялась, но на этот раз веселее.

– Угадывай дальше.

– Ты понимала, что Герман в любом случае не выплатит тебе твою долю, и отдавала себе отчет, что за человек Паркер. Понимала, что, заполучив пудреницу, они запросто могут свернуть твою хорошенькую шейку. А затем отправят в бассейн, головой вперед.

В ее голубых глазах зрела какая-то мысль.

– Продолжай.

– Ты нашла также, что половина больше трети, и, когда появился я, ты сказала себе, что я как раз тот парень, который может это сделать. И когда я вернулся и понес чепуху о взорванной пудренице, ты оказалась достаточно прозорливой, чтобы раскусить мое вранье и сделать ставку на меня.

– Я продаю тебе эти сведения, и они будут стоить половину того, что ты получишь от Бретта, если он захочет их купить.

Я встал и зевнул.

– Ну что же, малышка, пора спать. На сегодня мы уже достаточно наговорились. Пора и преклонить наши утомленные головы.

Беспокойство и сомнения мелькнули в ее глазах.

– Тебе не нужны мои сведения? – удивилась она.

– Я подумаю, – ответил я, беря ее за руку и подталкивая в направлении спальни. – Может, я обтяпаю дельце и без твоей помощи.

– Нет, не сможешь, – выпалила она, вырываясь. – И не надейся! Для того, кто ничего не знает, пудреница ничего не стоит.

– Это ты так говоришь, – я уселся на постель. – А у меня котелок варит. Недаром я был сыщиком. Мое дело – искать. Ты удивишься, насколько хорошо я это делаю.