Николай Гумилев в воспоминаниях современников
Шрифт:
И стал я с тех пор сумасшедшим.
Не смею вернуться в свой дом
И все говорю о пришедшем
Бесстыдным его языком.
Отсюда у Иванова строки:
Одно другого хуже
Проклятья посылал.
6 В первоначальной публикации (в "Аполлоне", № 9, 1912) стихотворение "Памяти Иннокентия Федоровича Анненского" кончалось строфой:
То муза отошедшего поэта,
Увы! безумная сейчас.
Беги ее: в ней нет отныне света
И раны, раны вместо глаз.
Стихотворение в журнальном тексте носило подзаголовок "По случаю второй годовщины смерти, исполнившейся 30-го ноября". На основании этого
Журчит вода, протачивая шлюзы.
Сырой травою пахнет мгла,
И жалок голос одинокой музы,
Последней - Царского Села
Знаменательно, что это стихотворение в "Колчане" идет первым по-видимому его взгляд на Анненского опять претерпел изменение. Отношение это было двойственным " приятие и отталкивание. О расхождении с эстетикой Анненского отчетливо сказано в одном стихотворении Г. Иванова, который с Гумилевым познакомился а 1912 г. и с промежутками, порой длительными, встречался с ним вплоть до лета 1921 г.
Я люблю безнадежный покой,
В октябре - хризантемы в цвету,
Огоньки sa туманной рекой,
Догоревшей зари нищету...
Тишину безымянных могил,
Все банальности "Песен без слов",
То, что Анненский жадно любил,
То, чего не терпел Гумилев.
7 Ахматова утверждала, что "Пятистопные ямбы" - о ней. См. "Стихи и письма. Анна Ахматова. Н. Гумилев." Публикация, составление, примечания и вступительное слово Э. Г. Герштейн - "Новый мир" № 9, 1986.
8 Б. Эйхенбаум был первым, кто отметил в печати духовную силу стихов Гумилева о войне. Его "военные стихи, - писал Эйхенбаум в феврале 1916 г. в "Русской мысли", - приняли вид псалмов об "огнезарном бое". ...Не замечательно ли самое стремление поэта - показать войну как мистерию духа?"
9 Речь идет о неоконченной повести Гумилева "Веселые братья", опубликованной в книге "Неизданный Гумилев" под ред. Г. П. Струве, изд. им. Чехова, Нью-Йорк, 1952, стр. 159-200.
10 Не точно цитируется предисловие Г. Иванова к составленной им книге Н. Гумилев "Письма о русской поэзии". Предисловие датировано им самим: сентябрь, 1922 г. Он пишет: "Если бы жизнь Гумилева не прервалась, и он написал бы задуманную им теорию поэзии, мы бы имели наконец столь необходимую нам "L'art poetique". Но теперь русские поэты и русские критики еще долго будут учиться по этим разрозненным письмам своему трудному "святому ремеслу". И образ Гумилева, поэта и критика, навсегда останется в русской литературе прекрасным и возвышенным образом, к которому так хорошо могут быть обращены Пушкинские стихи:
С Гомером долго ты беседовал один.
Тебя мы долго поджидали.
И светел ты сошел с таинственных вершин
И вынес нам свои скрижали""
11 "Заблудившийся трамвай" напечатан был в журнале "Дом Искусств", № 1, 1921. Здесь строфа, о которой говорит Н. Оцуп, отсутствует. Впервые она появляется в печати в вышедшем через несколько дней после убийства Гумилева его сборнике "Огненный столп".
Леонид Страховский. О ГУМИЛЕВЕ 1886-1921
Напечатано в "Современнике" (Торонто), № 4, 1961,
Страховский Леонид Иванович (1898-1963) - автор трех поэтических сборников, литературовед. В 1922 г. в Берлине вышел его первый сборник стихов "Ладья" (под псевдонимом Леонид Чацкий). Второй сборник "У антиквара" вышел в Брюсселе в 1927 г. Сборник "Долг жизни" с подзаголовком "Третья книга стихов" напечатан в Торонто в 1953. Стихи крайне слабые, и этот сборник нам интересен только своим посвящением:
"Памяти
безукоризненного поэта,
совершенного кудесника русского слова,
дорогого и уважаемого
Друга и Учителя
НИКОЛАЯ ГУМИЛЕВА
с чувством
глубочайшего смирения
посвящаю я
эти стихи.
Л. С
Его стихи, статьи и рецензии появлялись в русских зарубежных журналах ("Возрождение", "Грани", "Новый журнал"), чаще всего в русско-канадском "Современнике". В 1949 г. он опубликовал по-английски небольшую книгу "Craftsmen of the World. Three Poets of Modern Russia", в которую включена глава о Гумилеве. Об этой книге Георгий Иванов опубликовал в "Возрождении", № 9, 1950 небольшую рецензию мемуарного характера: "В начале 18 года Гумилев познакомил меня с молодым поэтом Леонидом Страховским. Поэт был очень молод, был в сущности еще подростком - революция застала его на школьной скамье, и теперь в большевистском Петербурге он беспечно "донашивал" "контрреволюционную форму" Александровского лицея. Несмотря на юность, он был сдержан, серьезен и много говорил о поэзии, обнаруживая настоящие познания и вкус. Гумилев явно ему покровительствовал. Стихи молодого Страховского нравились Гумилеву - он называл их "акмеистическими" - в устах Гумилева серьезная похвала".
1 Эти же строки из неизвестного нам письма цитируются в воспоминаниях Н. Оцупа и Г. Иванова.
2 Чтение стихов поэтов-участников кружка "Арзамас" происходило в зале Тенишевского училища (того самого, где учились Мандельштам и Набоков и преподавал Владимир Гиппиус) 13 мая 1918 г., т. е. через несколько дней после возвращения Гумилева в Петроград после годичного пребывания за границей, во Франции и в Англии. Сологуб, Пяст и Ахматова отказались от участия из-за чтения "Двенадцати". Блок на этом "утреннике" читал свои "Скифы" и несколько стихотворений.
За десять лет до публикации настоящих воспоминаний Страховским была опубликована в "Возрождении" (№ 16, 1951) статья "Рыцарь без страха и упрека (Памяти Н. С. Гумилева)". Начало этой статьи - мемуарное, причем эти воспоминания перенесены почти слово в слово в позднейшую статью 1961-го года, которую мы приводим в настоящем издании. Единственное существенное отличие между двумя статьями состоит в датировке "утренника" в Тенишевском училище. В более ранней статье Страховский отнес это событие к апрелю 1918 г., в более поздней - к маю.
Отношения Гумилева и Блока - тема, привлекавшая внимание довольно многих мемуаристов и нескольких исследователей. И тем не менее эта весьма существенная для историков литературы тема остается не разработанной. Многое до сих пор не публиковалось. Например, лишь частично опубликованы дневники К. Чуковского, М. Кузмина и др. По дневникам Чуковского можно проследить, например, где и при каких обстоятельствах встречались Гумилев и Блок в последние годы жизни. Приводим некоторые выдержки из записей Чуковского: