Николай I - попаданец 2
Шрифт:
За тысячи километров от Минска, в Новосибирске, профессор Николай Николаевич Зинин трудился в заводской лаборатории над производством нитроглицерина. Завод, производил синтетические красители, используя анилин, промышленное производство которого изобрел Николай Николаевич. Новый завод на порядок удешевил производство красителей и позволял избавиться от экспорта индиго, завозимого из Британских колоний. Совсем недавно итальянский химик Асканьо Собреро опубликовал статью о синтезе пироглицерина. Это открытие чрезвычайно заинтересовало Зинина, который оценил потенциал нового вещества, обладающего огромной разрушительной силой. Поэтому химик буквально ночевал в своей лаборатории, пытаясь синтезировать новое вещество и сделать его стабильным. Для безопасности, его лаборатория помещалась в небольшом кирпичном строении на значительном расстоянии от заводского корпуса. Жаль, что не существовало удобного
Глава 13.
К концу сороковых годов империя, наконец, начала пожимать плоды крестьянской реформы и индустриализации. Первый этап реформ можно было считать завершенным. За двадцать лет подавляющее большинство крестьян покинули общину, осев на своей земле. Многие переселились за Урал и в Казахские степи, создав основу для дальнейшего развития этих земель. Часть крестьян переселялись в города, обеспечивая рабочими руками растущую промышленность. Началось освоение Приморья - был основан Владивосток. Казачьи станицы появились в степях северной Монголии, где тихой сапой шла колонизация этих земель русскими переселенцами.
Железная дорога дошла до Екатеринбурга, и велись изыскания для прокладки Транссиба. Благо по производству чугуна и стали Россия занимала первое место в мире, опережая Англию и США. Сказалось строительство нескольких гигантских заводов и освоение Донбасса. Уже велись изыскания в районе горы Магнитная, но и нынешних мощностей пока хватало. Николай Иванович Воскобойников положил начало промышленной добычи нефти на Апшеронском полуострове.
Реформа системы образования дала стране значительный пул инженеров, докторов и просто грамотных людей. Появилась отечественная инженерная школа, а Академгородок стал квинтэссенцией достижений российской научной мысли. Изменения, достигнув своей критической массы, породили целый поток изобретений, многие из которых запатентовывались и экспортировались за границу. Таким образом, к концу сороковых годов Россия экспортировала керосин, ткацкие станки, рельсы, паровозы, перовые двигатели, телеграфные аппараты, сукно и прочее. Отдельным достижением я считал печатную машинку, изобретенную в 1845 году Эдуардом Юрьевичем Левицким - изобретателе, о котором я ничего не слышал в прошлой реальности. Печатная машинка позволила в разы ускорить делопроизводство, и стала истинным подарком для отечественных и заграничных бюрократов.
Первые индустриальные проекты, запущенные за счет казны стали приносить прибыль, позволив увеличить бюджетные ассигнования на образование и на новые проекты, которые ждали своего часа. Они стали катализатором, положив начало частной инициативе. В начале тридцатых годов лавинообразно стали возникать предприятия легкой промышленности - текстильные, пищеобрабатывающие, мебельные и различные кустарные производства. Крестьяне, освоив свои наделы, богатели и могли позволить себе увеличить потребление. Вдобавок сотня банков, открывшихся в стране и выживших после кризиса, давали необходимый кредит. В начале сороковых начали возникать по-настоящему крупные предприятия, основанные на частные средства. Появилось множество акционерных обществ, строящих железные дороги, заводы и эллинги. Купцы и промышленники, разбогатевшие на первой волне индустриализации, а также дворяне, имевшие родовой капитал начали вкладывать деньги в капиталоемкие производства. Добыча золота и серебра, стабилизировавшись, позволяла увеличивать денежную массу и финансировать долгосрочные проекты. Для меня это стало главным показателем, что история действительно начала меняется, ибо в империи появился класс собственников и людей с инициативой. Произошел 'сдвиг' в сознании, которого я так ожидал. Конечно, это были только ростки нового мышления, и требовалась смена еще одного поколения, пока эти процессы укоренятся в обществе. Но начало было положено.
Глава 14.
Ноябрь в Москве, выдался промозглым. Ветер, подвывая, швырял в лицо крупинки снега, твердые как дробинки. Неудивительно, что улицы в этот вечерний час оказались пустые, и лишь редкие прохожие торопились домой, пригнув голову и подняв воротник, чтобы укрыться от ненастья.
Карета, в которой ехал Лайош Кошут, гулко громыхала
С Андреем Юрьевичем Тарасовым венгерский революционер познакомился за два месяца до озвучиваемых событий. Тот недавно приехал в Пешт корреспондентом газеты 'Русские ведомости', бывшей рупором официальной власти. Несмотря на опалу, Лайош Кошут оставался значимой политической фигурой в Венгрии, а посему просьба о встрече его не удивила. С тех пор он встречался с господином Тарасовым еще несколько раз, но ничего выходящего за рамки обычных встреч с журналистами не происходило, вплоть до того самого памятного разговора.
После двух дней раздумий он решил встретится с Николаем Павловичем, о чем и сообщил русскому журналисту. Тот попросил его держать путь через Польшу, чтобы не вызывать подозрений, пообещав встретить Лайоша в Минске. На всякий случай опального политика сопровождали двое верных друзей. Очень уж нереальным казалось все происходящее. Но все прошло на удивление буднично. Сев в Кракове на поезд, он через Варшаву добрался в Минск, где его действительно дожидался господин Тарасов.
Андрей Юрьевич сопроводил его в Москву, где на вокзале их уже ждала карета, отвезшая гостя в неприметный дом за высоким забором, коих в Москве оказалось великое множество. Встреча была назначена на следующий день, но, несмотря на любопытство Лайош отказался от прогулки по русской столице, соблюдая меры предосторожности. Трясясь в карете, он обдумывал предстоящий разговор с императором. Что тот намерен ему предложить? Чего потребует взамен? Наконец, зашуршав гравием, карета подкатила к небольшому дворцу в неоклассическом стиле. У дверей кареты его встретил молодой адъютант, который проводил его вовнутрь, в небольшой кабинет, ярко освещенный люстрой. Гость с любопытством осмотрел комнату, обитую светло-голубой тканью. На одной из стен висела карта Европы, другую украшал камин с небольшими бронзовыми часами на нем. Окна оказались задернуты тяжелыми гардинами, под цвет стен, а на полу лежал пушистый ковер. Посередине кабинета стояло четыре кресла и невысокий столик. Комната явно предназначалась для встреч, ибо письменный стол в ней отсутствовал.
Ожидание оказалось недолгим, и уже через пять минут в комнату вошел Николай Павлович и, протянув руку, сказал:
– Рад нашей встрече, господин Кошут. Надеюсь, что ваш путь оказался не очень утомительным, и вы успели отдохнуть.
– Здравствуйте, ваше величество, - ответил гость, пожимая протянутую руку.
– Благодаря предупредительности господина Тарасова, я прекрасно отдохнул в предоставленных мне апартаментах.
– Давайте присядем, а то разговор наш будет долгим, - сказал император, указывая не кресла.
Присев, и подождав, пока гость удобно расположиться в кресле, хозяин кабинета спросил, пристально глядя оппоненту в глаза:
– Как вы думаете, господин Кошут, готова ли Венгрия к независимости?
От столь прямо поставленного вопроса тот вздрогнул, но глаз не отвел и ответил:
– Несомненно, ваше величество. Многие в Венгрии мечтают о свободе и готовы приложить все усилия для процветания нашего отечества.
– Я наслышан о вашей позиции. Отрадно видеть человека, столь радеющего о пользе своей родины. Но, как вы понимаете, император никогда вас не отпустит.
– Не все зависит от императора. Может господин Меттерних и думает, что у него все под контролем, но все больше людей в Вене и Пеште* понимают, что жить как раньше нельзя. Положение крестьян очень тяжелое и достаточно лишь искры, чтобы вспыхнуло восстание.
– И во главе этого восстания вы видите себя?
– усмехнулся Николай.
– На самом деле не важно, кто возглавит восстание. В Венгрии достаточно патриотов, недовольных сложившейся ситуацией. Увы, нынешнее правительство в Вене слепо и не желает никаких перемен.