Николай II (Том II)
Шрифт:
Львов точно знал, что Гучков и его последователи в Петрограде ориентируются на жену брата царя, графиню Брасову, чтобы возвести на престол недалёкого и слабовольного Михаила вместо Николая или, на худой конец, сделать его регентом при наследнике Алексее Николаевиче. Но комбинация «дурак регент при больном ребёнке» вовсе не устраивала благообразного и простодушного, даже внешне похожего мясистым утиным носом и овалом лица на графа Льва Николаевича, а на самом деле – хитрого и пронырливого князя тем, что тогда на первое место, которого так жаждал Львов, выдвинется Гучков. Поэтому князь-толстовец придумал свой собственный вариант быстрого свержения Николая Второго и возведения на престол «Николая Третьего», то есть великого князя Николая
Львов воспользовался тем, что 9 декабря полиция закрыла в Москве 5-й съезд Всероссийского Союза городов, председателем коего был князь. Кандидат в «общественные» премьеры в тот же вечер собрал у себя, на скромной квартире, секретное совещание видных заговорщиков, связанных с Москвой и Петроградом.
Пришли разгорячённые разгоном полицией съезда товарищ московского городского головы Челнокова Николай Михайлович Кишкин, полумосквич-полупетроградец член Думы Михаил Михайлович Фёдоров, князь Павел Дмитриевич Долгоруков, который уже два года тому назад проповедовал на всех перекрестках, что Германия победит Россию. Специально был приглашён делегированный на съезд в Москву городской голова Тифлиса армянин Александр Иванович Хатисов, друг великого князя Николая Николаевича.
Князь-толстовец изложил собравшимся свой план экстренного дворцового переворота с целью свержения Николая Второго и замены его на престоле «способным» монархом – великим князем Николаем Николаевичем. Наместник Кавказа, дядя царя, будучи посажен заговорщиками на российский престол, должен был немедленно даровать правительство, ответственное перед Думой. Князь Львов сообщил участникам совещания, что в его распоряжении имеется письменное обращение к нему за подписью 29 представителей губернских земских управ и городских голов, просившее его, князя Львова, быть премьером нового правительства.
Участники совещания отнеслись к проекту князя Львова с большим сочувствием, сделав справедливый вывод, что заговор с идеей отречения от престола Николая распространён уже далеко за пределы Москвы и Петрограда. Только князь Долгоруков изложил своё особое мнение, которое он сформулировал в пространной записке, представленной лидерам «Блока». Вкратце оно сводилось к тому, что если Государь не вступит на путь создания ответственного министерства, то перед нами, судя по настроениям Семьи Романовых, встаёт грозная опасность дворцового переворота. Долгоруков выразил свою отрицательную точку зрения на это и подчеркнул, что дворцовый переворот не только нежелателен, а скорее гибелен для России, так как среди членов Дома Романовых нет ни одного, кто мог бы заменить Государя… А раз это так, то дворцовый переворот не только не внесёт умиротворения, а, наоборот, заставит убеждённых конституционных монархистов встать на сторону республиканского строя.
Но мнение князя Долгорукова игнорировали. Хатисова, как тифлисского городского голову, имеющего к тому же право по дружбе с семейством Николая Николаевича посещать его без предварительного испрашивания согласия, уполномочили вступить в переговоры с великим князем, ознакомить его со свежим проектом дворцового переворота и выяснить, возможно ли рассчитывать на его участие. В случае согласия Николая Николаевича Хатисов должен был прислать Львову телеграмму: «Госпиталь открыт, приезжайте». Никто из участников секретной встречи не сомневался, что великий князь ответит согласием – так резко он высказывался в своём кругу о Государе и Его Семье.
Предусмотрительный Львов всё же не решился идти на открытый конфликт с признанным главой военного и великокняжеского заговора Гучковым, который возник бы обязательно, если бы князь-толстовец оставил свой замысел в секрете от него. Поэтому Львов испросил разрешения присутствующих направить в Петроград, Гучкову или Коновалову, письмо с нарочным, в котором излагался протокол совещания. Гости с удовлетворением разошлись, князь Львов сел писать в Петроград и вызвал доверенного
Хатисов уехал в Тифлис, «надёжного человека» в Петроград Львов отослал с документом только через несколько дней, резонно полагая, что чем позже об этом узнает Гучков, тем прочнее станут позиции самого князя. Князь Львов не подозревал, что раньше, чем Гучков на Фурштадтской, послание претендента на кресло премьера получат в Петрограде на углу набережной Фонтанки и Пантелеймоновской улицы, что рядом с Цепным мостом, в здании Департамента полиции, и снимут с него копию. Ибо «доверенный нарочный» князя Львова служил также агентом в Охранном отделении…
…Александр Иванович Хатисов добрался до Тифлиса только в последние дни 16-го года, вскоре после убийства Распутина. Он побывал, кроме Москвы, в Петрограде и Могилёве, где встречался со своими друзьями. Прибыв в столицу Кавказа, городской голова Тифлиса прямо с поезда отправился во дворец великого князя-наместника.
Николай Николаевич радушно пригласил его в свой кабинет и заперся там с гостем, запасшись предварительно шампанским. Когда маленький, толстый армянин с упоением рассказывал своему патрону о «проекте Львова», на лице великого князя сияло самодовольство, подкреплённое парами любимого напитка. Николаю Николаевичу нисколько не претило, что он дважды нарушает присягу, данную царю один раз в качестве великого князя, а другой – при вступлении на военную службу в гвардию. Согласно той и другой присяге, долг повелевал ему немедленно арестовать заговорщика и передать его полиции. Благодаря умолчанию о заговоре, великий князь автоматически становился его участником и фигурантом преступления, которое на языке Кодекса законов Российской империи обозначалось словом «недонесение» и каралось уголовно.
Но великий князь, хотя и принял душой идею дворцового переворота, всё же попытался тактично возразить своему другу.
– Во-первых, неясно, не будет ли народ оскорблён в своих монархических чувствах насильственным низвержением монарха? – задал Николай Николаевич Хатисову сначала один вопрос, а затем, подумав, добавил и другой: – Во-вторых, я хочу более определённо уяснить себе, как к удалению с престола Николая Второго может отнестись армия?
Хатисов понял, что великий князь не так прост, как кажется, да к тому же заведомо сразу не даст ответа, не посоветовавшись с Милицей и Анастасией Николаевнами. После того как наместник Кавказа попросил «два дня на размышления», Хатисов откланялся.
…На новогоднем приёме во дворце великого князя костлявый гигант хозяин в парадной придворной форме генерал-адъютанта с вензелями Николая Второго на эполетах удалился с маленьким лысым армянином во фраке в уголок и прошептал гостю, что пока он решил уклониться от участия в заговоре, поскольку его первый помощник, начальник штаба генерал Янушкевич, считает, что армия настроена монархически и против царя Николая Второго оружие не повернёт.
Хатисов, во время своей долгой дороги из Москвы в Тифлис через Петроград, Ставку и Крым, тоже не терял зря времени. Он убедился в справедливости мнения Янушкевича. Но Александр Иванович боялся не только офицерской и солдатской массы. Больше всего он опасался Гучкова, который взлелеял своих кандидатов на престол и в диктаторы. Именно поэтому Хатисов дал понять великому князю, что с убийством Распутина события только начали своё развитие и можно действительно, как полагает Николай Николаевич, немного повременить с принятием окончательного решения…