Николай II
Шрифт:
В конце 70-х годов Сергей Юльевич женился на Н. А. Спиридоновой, урожденной Иваненко, дочери предводителя дворянства Черниговской губернии, скоропостижно умершей в 1890 году. Примерно через год он случайно в театре встретился с молодой красивой женщиной, которая ему необычайно понравилась. Это была Матильда Ивановна Лисаневич, урожденная Хотимская (по другим источникам — Нурок). Между молодым вдовцом и очаровательной замужней дамой возникло большое чувство, и С. Ю. Витте деятельно способствовал расторжению брака Лисаневичей (в обществе упорно говорили, что согласие на развод было получено благодаря щедрым откупным, врученным мужу). Вскоре действительный статский советник и безродная красавица-бесприданница обвенчались, причем Сергей Юльевич удочерил дочь жены
Этот брачный союз стал для С. Ю. Витте радостью, но одновременно служил причиной множества неудобных и щекотливых ситуаций. Действительно: важный государственный чиновник, которому мирволил сам государь, женился, как полагали в свете, на женщине сомнительной репутации («разводка»), да еще еврейке! Чванливое петербургское общество не могло принять эту партию. Более двадцати лет, просто с маниакальной одержимостью, Сергей Юльевич различными путями пытался добиться для своей «дорогой Матильды Ивановны» подобающего ей положения. Но не помогало даже обращение к монархам, хотя император Александр III и императрица Мария Федоровна питали большую личную симпатию к министру. Положение не изменилось и в дальнейшем. Традиционные предрассудки и устоявшиеся нормы были выше личных расположений.
В начале 1895 года будущий министр иностранных дел граф В. Н. Ламздорф записал в дневнике: «Господин Витте хотел во что бы то ни стало добиться, чтобы его жена участвовала в целовании руки у молодой государыни; не добившись успеха в переговорах с гофмейстериной княгиней Голицыной, он обратился к графу Воронцову-Дашкову (министр императорского двора. — А. Б.); последний, находясь в хороших отношениях с министром финансов и не видя никаких препятствий к допущению г-жи Витте (невзирая на ее прошлое) во дворец, посоветовал ее честолюбивому супругу обратиться к императрице-матери; Витте попробовал разжалобить ее, рассказывая о трудностях положения своей жены; ее величество, увидя, к чему клонит, внезапно остановила его, сказав: «Вы пользуетесь доверием императора, чего же Вам больше?» К императорской руке Матильда Ивановна так и не была допущена, несмотря на известность и авторитет мужа, совершившего головокружительный служебный взлет.
Бюрократическая карьера С. Ю. Витте началась в 1888 году. Именно тогда он стал лично известен Александру III, когда предупредил об опасности проводить тяжелые царские поезда с той скоростью, какая требовалась царской свитой, и этим вызвал неудовольствие влиятельных придворных. Этот эпизод мог бы так и остаться лишь курьезным случаем недопустимой строптивости, если бы не последовавшие затем события. Через два месяца, в октябре, около местечка Борки, под Харьковом, императорский поезд потерпел страшное крушение, в результате которого погибло несколько десятков человек. «Инцидент с гнилой шпалой» напомнил Александру III о личной преданности железнодорожного служащего и его предостережениях.
В начале 1889 года Сергею Юльевичу был предложен важный пост директора департамента железнодорожных дел Министерства финансов. Причем Александр III распорядился резко повысить ему оклад по должности, чтобы тот не испытывал «материальных неудобств» (ответственные служащие в ведущих акционерных компаниях получали значительно больше, чем в госаппарате). Сенсацией в сановно-бюрократических кругах стало и производство в марте 1889 года молодого директора департамента из титулярных советников (IX класс по табели о рангах) сразу в действительные статские советники (IV класс, соответствующий званию генерал-майора в армии). Первое время в Петербурге он чувствовал себя очень неуютно, был здесь «чужаком». Но интерес вызывал, так как необычная история его вознесения в высшие сановные сферы была хорошо известна. Первоначальная скованность, провинциальная сдержанность довольно быстро исчезли без следа.
В феврале 1892 года С. Ю. Витте стал министром путей сообщения, а в августе того же года занял один из ключевых постов в высшей администрации, возглавив Министерство финансов. Это было огромное ведомство, включавшее в
Один из ближайших сподвижников нового министра позднее писал о «патроне»: «Человек сильного ума, твердой воли, бьющей оригинальности во внешности, образе мыслей и действий. В нем все дышало страстностью, порывом, непосредственностью, нечеловеческой энергией. По натуре борец сильный, даже дерзкий, он как бы искал поприща для состязания и, когда встречал противника, вступал с ним в решительный бой… На глазах у всех со сказочной быстротой проявлялась могучая натура, которая постепенно всем овладевала и всех вольно или невольно подчиняла себе… В работе его интересовала основная мысль и общее направление. К мелочам он никогда не придирался и не требовал условного канцелярского языка. Работать с ним было и приятно, и легко. Усваивал он новый предмет, что называется, на лету». На посту министра финансов С. Ю. Витте оставался бессменно одиннадцать лет, вплоть до августа 1903 года, и с его именем связано осуществление ряда важных преобразований.
Еще в молодости воображение Витте захватила судьба немца Фридриха Листа, уроженца далекого швабского городка Рейтлингена, умершего за три года до появления на свет его русского адепта. Биография Листа, полная самых невероятных приключений и эскапад, интересна сама по себе. Но внимание Витте привлекало главным образом другое: его теория «национальной экономии», которую Лист разработал и пропагандировал в противовес «космополитической политэкономии», олицетворяемой учениями Сея, Смита, Милля, Рикардо. Она оказалась чрезвычайно уместной в Германии, и, по мнению Витте, могла быть применена в России. Витте познакомил русскую публику с мыслями и личностью «истинного сына Германии», издав в 1889 году за свой счет брошюру о нем.
Русский экономист-практик был целиком согласен с германским экономистом-теоретиком и предпринимателем, что универсальная политическая экономия, базирующаяся на неких абстрактных, вневременных и вненациональных категориях и постулатах, не способна ответить на вопрос о том, как преобразовать аграрную страну в индустриальную. Подобное превращение диктовалось настоятельной необходимостью ускорения экономического прогресса, который без индустриализации был невозможен. В странах, где переход к индустриальной стадии задержался, главным препятствием к развитию собственной промышленности, как считал Лист, а вслед за ним и его русский эпигон, была конкуренция ушедших вперед стран. Для преодоления подобной «дисгармонии» необходима «сильная политика» и непременное соблюдение двух основополагающих условий: последовательная протекционистская таможенная политика и целенаправленное государственное регулирование в области индустрии. Критики потом назовут это «политикой насаждения промышленности», но ее результаты были слишком впечатляющими, чтобы считать подобный курс ошибочным.
Вряд ли мысли и соображения Фридриха Листа произвели бы сильное впечатление на русского политика, если бы у него не стояли перед глазами впечатляющие успехи, достигнутые Германией за относительно короткий срок. Можно ли быстро превратить страну в мощное индустриальное государство? В конце XIX века положительный ответ на этот вопрос был очевидным. Пример Германии убедительно подтверждал возможность подобного превращения. Ведь еще совсем недавно она представляла собой конгломерат отдельных и беспомощных образований и являлась в большей степени географическим и историческим понятием, чем единой государственной структурой. Во внутригерманских делах были непосредственно задействованы иностранные державы и политики, их решали в Лондоне, Париже, Вене и Петербурге. И за какие-то два десятка лет Германия превратилась в мощнейшую мировую державу, стала важнейшим фактором геополитики, одним из солистов в «концерте мировых держав».