Николай Лысенко
Шрифт:
Поздней осенью 1860 года Н. Лысенко отправился собирать фольклор в родное для него село Жовнин. О первом этнографическом путешествии М. Старицкий пишет: «…Рождественские праздники Лысенко провел у нас… каникулы мы начали тем, что непосредственно сами отправились «на улицу» и попытались перезнакомиться со всем селом, имея целью и пропаганду своих идей, и сближение, слияние с народом, и сбор этнографического материала. Лысенко… проникал и на «посиделки», и на «вечерницы»… выуживая отовсюду народные мелодии, которые заносил в свой музыкальный портфель… мы с ним сразу затеяли немалое дело – написать украинскую оперу. Тотчас же от слов к делу… взялся написать либретто на основе комедии Стороженко «Гаркуша», а Николай взялся написать музыку. Черновик помечен «Лебеховка, 1864 год»…»
Зимние каникулы 1861 года Н. Лысенко
В Киеве Николай продолжает интенсивно заниматься музыкой. Он увлеченно изучал оперы Глинки, Даргомыжского, Серова, знакомился с музыкой Шумана и Вагнера. К 1860-м годам относятся попытки написания музыки к мелодраме М. Старицкого «Панское болото» (нотный материал не сохранился). Выступает как пианист в концертах в пользу созданного в то время Киевского отделения Русского музыкального общества.
После отмены крепостного права, в условиях польского национально-освободительного восстания 1863 года, которое распространилось и на Правобережную Украину, российские власти издают печально известный «валуевский циркуляр» о запрете украинского языка. Доходило до курьезов. В. Антонович по этому поводу писал: «Общеизвестно, что Н. Лысенко, которому запретили петь украинские песни в оригинале, перевел их для своего хора на французский язык и так исполнял для киевской публики, чтобы не петь на русском».
В 1864 году Лысенко окончил университет «по разряду естественных наук», а в 1865 году защитил кандидатскую диссертацию «О размножении ленточных водорослей» и получил степень кандидата естественных наук. Однако молодого ученого привлекала музыка, и он решает получить высшее музыкальное образование за рубежом. Но для этого нужны были средства, которыми семья в то время не располагала.
Глава четвертая. Разработки. Николай Лысенко в Таращанском уезде 1865-1867
В 1865 году Николай Лысенко поступил на должность помощника мирового посредника в Таращанском уезде. Выбор места чиновничьей службы был неслучайным. В должности офицера драгунского полка в Тараще служил отец Николая Лысенко, Виталий Романович, а выйдя в отставку в чине «полковника с мундиром», он избирался уездным предводителем (предводителем дворянства) Таращанского и Сквирского уездов.
«…В зеленом урочище, вблизи широкой и полноводной реки на высоком холме стоял шалаш казака Тараса – рыбака и охотника. «Это был парубок моторный и парень, хоть куда казак» и на все руки мастер. Приходилось ему защищать свою землю от врагов, поскольку за липовым лесом в широкой степи властвовал злой хан, который решил взять себе в наложницы девушку по имени Котлуй. Но девушка вырвалась из лап старого мерзкого хана и убежала: лисицей перебежала степь, куницей перепрыгнула липовую рощу, обернулась в лебедушку и переплыла широкую реку. Вышла из воды, встрепенула крылышками и стала красной девицей. Тогда там увидел ее казак Тарас. Полюбили они друг друга и стали вдвоем жить-поживать. И родился у них мальчик, которого также назвали Тарасом. Как-то молодая мать с пятилетним малышом пошла на реку стирать белье. И в тот же миг их, беззащитных, и схватил злой хан. Поиздевавшись над молодой женщиной, он утопил ее в реке, а мальчика забрал в плен. Меж тем вернулся казак Тарас с охоты, увидел, что беда случилась, и бросился за ханом в погоню. Догнав злого хана, он сбросил негодяя в пропасть, а сына освободил из неволи», – так рассказывает местная легенда о происхождении названия небольшого городка на юге Киевщины (в 120 км от Киева) – Таращи, расположенного в междуречье Роси и Гнилого Тикича, среди зеленых лесов, куда занесла судьба 21-летнего Николая Лысенко.
Первое упоминание о поселке Тараща, как установил киевский краевед В. Сергиенко, обнаруживается в Руськой (Волынской) метрике. Так, в записи за 10 октября 1592 года отмечается: «предоставлено в пожизненное владение Родкевичу и Лесевичу поселок за Белой Церковью, что лежит на пути Татарском, который ведет из Татарщины мимо Березового Гая». Правда, тогда поселками
«Тараща – город! Не понимаю, зачем дали такое громкое название этой грязной еврейской слободе. Наверное, можно сказать, что покойный Гоголь даже и мельком не видел сего грязного города, иначе его родной Миргород показался бы ему если не настоящим городом, то по крайней мере прекрасным селом. В Миргороде, хотя и нет пышной растрелиевской или тоновской византийской архитектуры, а все-таки есть беленькая каменная церковь. Хотя нарочито небольшое белое пятно на темной зелени, а оно делает свой приятный эффект в однообразном пейзаже. В Тараще и этого нет. Стоит на пригорке себе над тухлым болотом старая, темная, деревянная церковь, так называемая козацкая, т. е. постройки времен козачества. Три осьмиугольных конических купола с пошатнувшимися черными железными крестами, и ничего больше. И все это так неуклюже, так грубо, печально, как печальна история ее неугомонных строителей. Едва-едва к вечеру дотащились мы до так называемого города», – описывал Т. Шевченко свои впечатления во время поездки 1845 года в Таращу в повести «Прогулка с удовольствием и не без морали», когда останавливался в городе на ночлег в здании почтовой станции, где писателя и его извозчика Трофима ожидала одна-единственная комната, пара сушеных карасей с куском черного хлеба и рюмкой вонючей водки. После этого, как выразился Трофим, «монашеского ужина» путешественники уснули на скамье, «огороженной с трех сторон чем-то вроде перил, что делало ее похожею на чухонские сани».
В 60-х гг. XIX века Тараща – это уже уездный центр (с 1791 года получивший от польского короля Станислава Августа магдебургское право, а с 1800 г. – указом императора Александра I – статус уездного центра; в 1826 году утвержден генеральный план города). Сначала герб города представлял собой изображение: «сноп пшеницы на стерне», а с 1853 года – «щит, разделенный на две части; в верхней, голубой, изображен архангел Гавриила в серебряной одежде с оружием; в нижней, серебряной, части – черный орел с распростертыми крыльями».
…Летний полдень 1865 года в Тараще. Редкие прохожие в мареве сонных улиц. Безразличные ко всему волы тянут возы. Извозчик смотрит вдаль, где небо сходится со спелыми хлебными полями, и дремлет. Воробьи купаются в пыли. Легкий ветерок с полей шевелит листья на тополях. Только ласточки, резво парящие в небе, несмотря на жару, что-то щебечут на своем птичьем языке. Из-за угла, где возвышается пожарная башня, появляется открытый экипаж с парой усталых лошадей. Через мгновение он останавливается напротив «присутствия». Окна правительственных учреждений открыты настежь: чиновники в форменных мундирах изнывают от жары и однообразной казенной рутины.
Комплекс «присутственных мест» в Тараще составлял центр уездного городка (название происходит от слова «присудственные», то есть те, которые находят при суде), он построен по проекту выдающегося архитектора, профессора Петербургской академии художеств Андриана Захарова и включает: управу, суд, казначейство, полицейское управление, тюрьму, хозяйственные постройки (к слову, Таращанский комплекс – единственный, который уцелел до наших дней).
Из покрытого пылью экипажа на землю сходит стройный юноша в форме университетского студента. Опершись на его руку, вслед соскакивает круглолицая нарядная барышня в длинном, городского покроя, платье. Извозчик, зажав в кулаке ассигнацию, которую дал паныч, покрикивает на лошадей и исчезает за углом раскаленной Дворянской улицы.