НИКОЛАЙ НЕГОДНИК
Шрифт:
– Надо, - Базека широко улыбнулся. Этому он научился одновременно со способностью говорить и теперь часто пользовался.
– Саламандра в нашем деле - наипервейшая штука! Ну ка, плесни еще капельку. Вот, хорошо, сейчас будем пробу снимать.
Он схватил большие каминные щипцы и пошвырялся в огне. Зацепил там что-то, морщась от близкого жара, и вытащил небольшую, в мизинец всего длиной, ярко-красную ящерицу.
– Есть одна! Куда ее?
– Вот, - волхв не стал упорствовать в заблуждениях и подключился к процессу, подставив глубокое серебряное блюдо.
– Там
– Сотни полторы наберем. Очень уж продукт сильнодействующий попался.
– Не разбегутся?
– Не-е-е… Они же пьяные. Две недели так лежать будут - метаболизм другой, понимаешь. Так, держи еще одну.
Через неделю напряженного труда и бессонных ночей удалось сделать первую партию огнестрелов. Название "револьвер" в силу своей чужеродности не прижилось. Оружие получилось довольно тяжелым и громоздким, но коническая пуля с чугунным сердечником на ста шагах пробивала любой доспех. А барабан на двенадцать патронов обеспечивал очень даже неплохую скорострельность. Во всяком случае, с лучниками, обучающимися с детства, можно было потягаться. На прессованных из бумажной массы гильзах так и не удалось выдержать единый калибр, и потому пришлось остановиться на гладкостволе. Тем более, что нарезку даже теоретически просчитать не смогли, не то что воплотить в металле.
Огнестрел внешне напоминал помесь мясорубки, ракетницы и электрического фена, только грубее и внушительней. Механизм поворачивал барабан при возврате спускового крючка, тут уж пришлось поломать голову над закалкой пружин, а при нажатии острое шило выдвигалось в специальную камеру, где лежала пьяная саламандра, и кололо ее в задницу. С возмущенным воплем из пасти ящерицы вылетал маленький язычок огня, который и воспламенял заряд. Попавшие в камеру пороховые… да, назовем их так, газы служили небольшим вознаграждением саламандре и позволяли выдержать не менее сотни выстрелов.
Потом ее следовало сменить на свежую. Для этого в снаряжение стрелка кроме зарядной сумки входила металлическая коробочка с запасными ящерицами и фляжка со спиртом. Опытным путем выяснилось, что более высокий градус способствует ускоренной подзарядке.
Годзилку же перевели на особую высококалорийную диету и приставили двоих специально обученных леших из Дикой Дивизии полковника Лешакова для первичной обработки сырья. Люди на такой работе выдерживали не более двух часов, а лесные братья излишней чувствительностью не страдали.
Сам Патриарх Савва лично благословил новое оружие, выторговав себе один экземпляр из следующей партии. Был совершен торжественный молебен и окропление святой водой, подтвердившие богоугодность огнестрелов. А потом пир. Какое же удачное дело не завершается обмытием?
Как хорошо дышится ночным воздухом без примесей бензиновой гари и прочих прелестей цивилизации. Особенно после душного банкетного, то есть пиршественного зала, в котором выхлоп полусотни глоток напрессовался так, что стекла в оконных рамах заметно выгнулись наружу. Красотища. В ночном небе звезды хороводы водят. Вот упала одна и покатилась в сторону Шолокши.
Николаю надоело сидеть в духоте, и ноги сами вынесли его на крыльцо. Да, хорошо! Повел плечами в ставшей уже привычной кольчуге и поправил меч на поясе. С другой стороны висела, мешая нормально ходить, огромная кобура огнестрела. Так и пришлось сидеть за столом при полном параде, волхв с Саввой настояли. Предки де так сиживали и нам заповедали, а потому традиции требуется блюсти. Тьфу, ретрограды и консерваторы - предки никогда не пировали с заряженным револьвером на пузе! А попробуй докажи… Обидятся соратнички.
При приближении князя с лавки подскочили двое стражей. Вот еще одна забота - не отпускают уже никуда без охраны. Неприлично, мол, руководителю не самого маленького государства в одиночку по улицам бродить, уподобившись нищему франконскому или бриттскому королю. Из темноты неслышно вынырнули еще двое и лихо щелкнули каблуками. Люди, не лешие. Те в открытом бою хороши, незаметных диверсиях, личном терроре, а в охране и прочем - пеньки пеньками.
– Здравия желаем, княже!
– И вам поздорову, орлы. Благодарю за службу!
– Служим Советскому Союзу!
– обрадовано рявкнули воины.
Шмелев чуть с крыльца не свалился от неожиданности и поперхнулся дымом от прикуренной трубки. Но вспомнил Годзилку и его пристрастие к рассказыванию баек из якобы жизни древних государств и героев. Видимо, многое из побасенок пришлось по вкусу, не зря же Хведор Лешаков весьма прозрачно намекал на необходимость введения погон, орденов и медалей. Вот только обращение "товарищ" не приживается - воины не хотят называться торговым званием.
Хотя и этих дрессирует неугомонный командир лешачьего спецназа - неслышному шагу, умению замаскироваться даже в чистом поле, хождению в темноте, ориентируясь по слуху и еле заметным очертаниям. Очень уж хорошо крадутся следом, стараясь остаться невидимыми и неслышимыми. Только дар небесных техников, проявляющийся в последнее время все больше и больше, позволял видеть и слышать сопровождение, но делать вид, что ничего не замечает. Все равно не отвяжутся, а эти хоть на глаза не попадаются, в отличие от предыдущей смены. Те чуть пятки не оттаптывали, что для молодого и теоретически холостого князя доставляет некоторые неудобства.
На самом деле, надо будет по медали придумать ребятам за образцовое несение службы. Только бы награждение не подвигло на стрельбу по комарам, покушающимся на охраняемую особу.
Никто так и не разглядел, откуда появились в темноте серые размытые силуэты. Только шепот в ночи, едва различимый за шелестом берез:
– Вшистко… разом…
Следом два глухих удара. Николай резко обернулся - один из охранников лежал ничком, и полная луна отбрасывала на булыжную мостовую короткую тень ушедшей в спину по самое оперение стрелы.