Николай Островский
Шрифт:
Работа, «преодоление препятствий» — именно в этом всегда заключалась для него счастливая полнота жизни.
Он диктует, редактирует написанное, знакомится с материалом, нужным для следующих глав (какую-то часть книг ему прислали друзья из Москвы).
Горком партии премировал его «за ударную работу на литературном фронте». Островский действительно трудился по-ударному. И в результате к началу мая были готовы и отосланы в Москву, в редакцию журнала «Молодая гвардия», пять глав.
Главы эти до появления в журнале, печатались в газете «Сочинская правда». У газетных киосков вырастали очереди. Читатели проявляли огромный
Работая над романом, он не выключал себя из общественной жизни. У его постели проходили собрания партийной группы, в которой он состоял; у него попрежнему собирался комсомольский актив; первого мая пришло руководство горкома партии, командование погранотряда; он вел переписку со своими многочисленными корреспондентами, считал себя обязанным помочь старой учительнице в получении пенсии и потребовать от Народного комиссариата здравоохранения Узбекистана разбора жалобы врача.
Он работал так интенсивно, что горкому партии пришлось вмешаться и своим авторитетом подкрепить предписания врачей.
16 мая бюро Сочинского горкома ВКП(б) слушало творческий отчет коммуниста Островского. Это был отчет о пройденном творческом пути, о сделанном, и доклад о настоящей и будущей работе.
— Хотя врачи и думают, что я скоро пойду в бессрочный отпуск, — говорил Островский, — но они и пять лет назад твердили то же самое, а Островский не только прожил эти пять лет, но и еще собирается прожить не меньше трех лет… Не учли качества материала. Я получаю сотни писем от комсомольских организаций страны с призывом к борьбе. Эти письма зажигают меня. Тогда я считаю преступлением прожить бездеятельно хотя бы один день. Мой рабочий день — десять-двенадцать часов в сутки. Я должен спешить жить.
Н. А. Островский (1935)
С сыновней благодарностью отмечал он заботу партии о нем; эта забота рождает новые силы.
— Ощущаешь, что вошел в строй в полном смысле этого слова. Я могу сказать про себя, что я счастливый человек. Недостает лишь здоровья. Настроение у меня хорошее, голова светлая, я счастливый человек, и я не выдумываю это.
Члены бюро горкома задавали ему вопросы. Он отвечал.
— Какую вы читаете литературу?
— Бывают периоды особо интенсивного наступления на творческом фронте, и тогда вся мысль отдается творчеству. Бывают недели, когда я не читаю ничего, кроме газет. Но когда все накопившееся переведено на бумагу, тогда получается наоборот.
Все журналы, какие только есть, я получаю. Регулярно читаю «Большевик», наши критические журналы. Из художественной литературы читаю каждую новую книжку, которая так или иначе становится известной стране.
Перед тем как начать писать новый роман, я восемь месяцев читал лучшие произведения мировой художественной литературы Такие книги, как «Война и мир», «Анна Каренина» и целый ряд других, читались мною много раз.
— Что дал тебе съезд писателей?
— Съезд писателей дал мне программу действия. Особенно речь товарища Жданова и доклад А. М. Горького. Двадцать дней назад я получил стенографический отчет съезда, и этот отчет вновь будет детально проработан [98] .
98
Приводим
Дружеская партийная беседа продолжалась несколько часов. Закончилась она тем, что бюро горкома одобрило деятельность коммуниста-писателя Островского и, учитывая его крайнее переутомление, предложило «уйти в отпуск» — на месяц прекратить работу над романом, отдохнуть.
Островский обязан был подчиниться партийному постановлению.
«Я заканчиваю свои дела и первого июня ухожу «в отпуск». Я устал без меры», — читаем мы в письме, датированном 25 мая 1935 года. «Сегодня последний день работы. Завтра отпуск», — писал он 31 мая.
Работа над романом была действительно приостановлена. Однако «отпуск» не состоялся.
Еще в апреле Главное управление кинематографии Украины договорилось с Николаем Алексеевичем об экранизации «Как закалялась сталь». Ставить фильм должна была Одесская киностудия. ЦК ЛКСМУ поддержал эту идею и обязал комсомольца Островского участвовать в создании кинофильма. В помощь ему послали кинодраматурга М. Заца.
Он прибыл в самый канун «отпуска» Островского. Отдохнуть Островскому так и не удалось: никогда не умевший ничего делать наполовину, он энергично принялся за работу над сценарием.
До приезда в Сочи М. Зац беспокоился: удастся ли найти общий язык с писателем, ведь уже несколько лет тот лишен возможности следить за развитием кинематографии.
Экранизация книги — дело чрезвычайно сложное. Не обойтись без значительных купюр, без творческого вмешательства в самую ткань произведения.
Согласится ли с этим Островский?
Поймет ли он особенности нового жанра искусства?
Опасения оказались напрасными. После нескольких общих бесед о кинематографии Николай Алексеевич сказал своему соавтору по сценарию:
— Нам придется от многого в книге отказаться, чтобы сохранить место для основного, чтобы ярче зазвучали на экране центральные образы: Корчагин, Жухрай, Артем, мать, Рита…
Прежде всего он попросил прочесть ему ряд сценариев, опубликованных в нашей печати. Среди них — «Аэроград» А. Довженко. Затем началась работа.
Эпизод за эпизодом отбирался материал для сценария. Островский не шел только по книге. Отказываясь от одних сюжетных линий, он развивал и дополнял другие. Порой он заменял эпизоды книги совершенно новыми.
«Николай Алексеевич стремился и передо мной ставил ту же задачу — создать образы, неповторимые в своей индивидуальности и в то же время являющиеся типичными представителями своего класса» [99] — пишет М. Зац.
И только тогда, когда выкристаллизовался весь сюжетный строй вещи, когда каждое действующее лицо будущего сценария, даже самое незначительное, получило свою жизнь, вступило в борьбу, начало действовать, Островский счел возможным начать литературную запись сценария.
99
Послесловие к книге: Н. Островский и М. 3ац. Как закалялась сталь. Киносценарий. Изд. «Искусство», М., 1937, стр. 201.