Николай Островский
Шрифт:
Работа над сценарием продолжалась все лето и осень.
Литературный сценарий «Как закалялась сталь» — в значительной мере самостоятельное, оригинальное произведение. В нем легко обнаружить, конечно, свои слабости и легко отделить соавтора от автора. Нас интересует в сценарии работа Островского, ход его мыслей, а не те или другие «эффектные сценки», приспособленные для экрана.
Начинается сценарий не с дореволюционных лег жизни Павла Корчагина, а со времени гражданской войны. Издалека доносится неясный грохот батарей. Боженко двигается на Шепетовку.
«— Предаем, значит, железнодорожников. Пущай себе бастуют, а мы в холодок?
Рабочие молчат. Мерно дышат моторы. Жухрай ждет ответа.
— Тебе хорошо бастовать холостому, а у меня семья девять душ, — угрюмо говорит ему старый рабочий.
Его поддерживает другой:
— Против силы не попрешь».
Затем экран переносит нас к кривой вербе у пруда, под которой сидит с засученными выше колен штанами шестнадцатилетний Корчагин и удит рыбу. Рядом с ним не Тоня Туманова, как в романе, а Рита Устинович. Это она читает книгу Войнич «Овод», и с нею дружит подросток Корчагин. Рита заменила в сценарии и Тоню, и Валю Брузжак, и Таю — жену Корчагина. Она и мать Корчагина — два оставшихся женских образа.
Корчагин по совету Жухрая похищает на электростанции привод от динамо и тем самым помогает бастующим. Городок остается без света. Петлюровская власть в панике.
Заодно с Корчагиным действуют Рита Устинович, Сережа Брузжак, Иван Жаркий. Ими руководит Жухрай.
Островский сохранил героическую линию поведения действующих в романе лиц, но их конкретные поступки не всегда совпадают с тем, что мы знаем из книги. Иван Жаркий, например, беспризорник; он обманывает петлюровского часового и доставляет арестованным передачу. Так в сценарии; в книге этого нет.
Иным, чем в романе, должен был появиться на экране и Артем. Уже не машинист Политовский, а именно он, Артем, принимает твердое решение расправиться с часовым и пустить под откос эшелон со снарядами, предназначенными для петлюровцев.
По решению подпольной шепетовской партийной организации Корчагин и Жаркий переходят фронт и попадают к Боженко.
— Воевать хотите?
— Обязательно! — в один голос отвечают оба.
В романе есть такой эпизод:
Красные освобождают Житомир. Тысячи политзаключенных, брошенных в тюрьму петлюровцами, спасены благодаря этому от неминуемой смерти. Когда Корчагин ворвался в тюрьму и распахнул широкую дверь камеры, «какая-то женщина с влажными от слез глазами бросилась к Павлу и, обняв, словно родного, зарыдала…»
В романе не названа эта женщина.
В сценарии же досказано: «Когда женщина подняла голову, Павел увидел, что это была Рита».
Таких новых сюжетных поворотов в сценарии много. Рита, а не Самуил Лехер рассказывает Корчагину о том, как повесили в тюремном дворе их товарищей. И среди них был Сережа Брузжак…
Секретарь комсомольской организации железнодорожных
Есть эпизоды, которые читаются, как новые, неизвестные нам страницы любимой книги.
Рита звонит по телефону Корчагину и просит его немедленно приехать на собрание, где выступает троцкистский выродок Туфта. Она говорит:
— Они выставляют Туфту героем узкоколейки. Туфту, которого мы выгнали из губкома. Ты знаешь Туфту, рабочие тебя знают, я посылаю за тобой машину.
Про это услышал «Рябой». Он спешит «встретить» Корчагина.
«Несется на полном газе машина. Проваливается на ухабах.
Швыряет в машине во все стороны едущего на помощь Рите Корчагина.
Далеко-далеко виднеются заводские здания.
Едет Павел, выжимает шофер из машины все, что можно. Вдруг в тишине гул лопающихся камер.
Машину занесло, опрокинуло, выбросило шофера. Корчагина придавило машиной.
В покрышках перевернутой машины шляпки гвоздей.
Ослепительно белые стены больницы, тихие стоны в коридоре. Закрыты двери операционной.
В приемной Рита и Жаркий. Они ждут. Двери операционной закрыты.
Не сводит глаз с дверей Рита.
Медленно раскрываются двери, из операционной выкатывают лежащего на носилках Павла, уводят за поворот коридора.
Рита бросается в операционную. Ее пытается задержать санитарка, но напрасно.
Профессор мыл руки. Вода темнела, сбегая в умывальник.
К профессору взволнованно подошла Рита.
— Профессор!
Хирург повернулся. Перед ним подергивающееся от волнения девичье лицо.
— Профессор, что с Павкой?
— Пока все благополучно, — умывая руки, ответил профессор.
Рита не верит, она со страхом смотрит, как сбегает с рук профессора темнеющая вода в умывальник. Она просит:
— Профессор, вы мне должны сказать все… Это мой самый любимый, самый близкий… Это мой муж…
Слезы чувствуются в голосе Риты.
Профессор с сожалением взглянул на нее, отряхнул руки и решился:
— Мне вас очень жаль, деточка, но вы должны знать все.
Профессор, вытирая руки, говорит:
— Автомобильная катастрофа сама по себе, но у него контузия позвоночника, ревматизм, нажитый на узкоколейке, и тиф… он дал осложнения…
Профессор замялся. У него нехватает решимости сказать все. Рита с каждым словом профессора все более овладевает собой.
— Договаривайте, профессор… — говорит она.
И профессор, видя мужественное лицо Риты, требующей от него правды, договорил:
— Мне вас очень жаль. Он обречен на неподвижность.
И поспешно ушел, пряча глаза от Риты.
В глазах ее такая мука, что, кажется, вот-вот она упадет.
Нетвердо сделала Рита шаг, другой. С каждым шагом ее походка становится тверже».