Никому не говори…
Шрифт:
Я люблю тебя, Мэтт.
«Дурак несчастный, – сказал он себе, – ты же знал, что этим все кончится. Посеял ветер – пожинай бурю». Он знал Карли. Ей было трудно вымолвить «я люблю тебя». Она всегда была дерзкой на язык, но очень чувствительной, и теперь эта чувствительность не давала ему покоя.
Карли мало кому могла сказать эти слова. Ее невеселое детство прошло рядом с чопорной бабкой; позже она жила с мужем, который жестоко обманул ее, а затем ушел к другой.
Карли была хорошей девочкой и замечательной девушкой, она не заслуживала такой участи, но держалась очень мужественно.
Я люблю тебя, Мэтт.
Если Карли так сказала – значит, так оно и было, и это убивало его. Нужно было либо связать себя вечными узами, либо прямо сейчас расстаться с Карли навсегда: встать, одеться, отвезти ее домой и уйти, утешая себя мыслью, что рано или поздно она это переживет.
А по дороге пнуть ногой котенка, щенка или сразу обоих.
Он не мог сделать это. Ведь это была Карли – нежная, беззащитная, его маленькая подружка, по которой он сходил с ума. И он знал, что скоро снова захочет ее. И будет хотеть часто. Несколько раз в день, пока это желание не ослабеет.
– Что? – снова спросила Карли, слегка нахмурившись, потому что ожидание затягивалось.
– Я сдаюсь, – сказал он. – Ты победила. Хочешь вечной любви? Ладно. Ты ее получишь. Выходи за меня замуж.
Глава 27
Что? Карли уставилась на Мэтта, не веря своим ушам. Большой, смуглый и невероятно соблазнительный, он навзничь лежал на белой простыне – единственном, что еще оставалось на кровати, – подложив одну руку под голову, а другую держа на ее ягодицах. Его волосы были взлохмачены, в глазах горел темный огонь, заставлявший ее думать о сексе, а поджатые губы говорили о покорности судьбе.
Покорность судьбе? О господи, разве с такой гримасой предлагают руку и сердце?
– Ты что, шутишь? – спросила Карли и с притворной игривостью дернула завиток черных шелковистых волос на его груди, попавшийся ей под руку.
– Уй! – Мэтт прижал ее руку, явно недовольный ее игривым тоном. – Нет, я не шучу.
– Ты делаешь мне предложение?
– Ты что, глухая? Да, я делаю тебе предложение, – сказал Мэтт, поморщившись, словно муху проглотил.
– Ты когда-нибудь слышал о свечах, цветах и преклонении колена?
– Кажется, я задал тебе вопрос.
Он делал ей большое одолжение, потому что чувствовал себя виноватым. Нельзя было выразиться яснее. И во всем была виновата она сама. Потеряла голову и прошептала «я люблю тебя, Мэтт», решив, что только подумала это. С любым другим можно было бы притвориться, что это ничего не значит, но только не с Мэттом. Он слишком хорошо ее знал.
Она слышала, что можно с кислой миной говорить о сексе, но делать таким тоном предложение?! Это что-то новенькое.
– Задница! – Она ткнула Мэтта локтем в ребра и скатилась с кровати.
– Уй! За что? – Мэтт тер бок и сердито смотрел на Карли, которая стояла подбоченившись и смотрела на него уничтожающим взглядом.
– Мы же договорились, что никаких обязательств
– Остынь, Кудряшка. – Мэтт демонстративно улегся на бок, подпер голову рукой и с растущим интересом уставился на обнаженную Карли. Гневно сверкнув глазами, она опустилась на колени и потянулась за одеждой.
Он между тем продолжил свою тираду:
– Ты умираешь от желания сказать «да», и мы оба знаем это. Так скажи и возвращайся в постель. У нас есть еще… – он посмотрел на настольные часы, – черт побери, почти целый час.
– Знаешь, что Мэтт… – Карли подняла его джинсы, выпрямилась и бросила их Конверсу. – Трахала я тебя.
– А это идея, – с легкой улыбкой ответил он, ловко поймав пущенный ею снаряд. – Время еще есть.
Не ответив ни слова, Карли направилась в ванную.
К тому времени, как она вышла оттуда, приняв душ, одевшись и постаравшись, насколько возможно в данной ситуации, придать себе пристойный вид, Мэтт уже включил верхний свет, оделся и стоял посреди комнаты, разговаривая по сотовому телефону. Он хмурился и приглаживал волосы. Казалось, новость его сильно раздосадовала. Он выглядел чертовски красивым, сексуальным и таким уверенным в себе, что Карли захотелось его убить.
Она выскочила бы за дверь, но Мэтт преграждал ей путь. У Карли было сильное искушение оттолкнуть его, однако она понимала, что из этого ничего не выйдет. Он был слишком большой. Но соблазн был велик.
Должно быть, взгляд выдал ее намерения, потому что Мэтт насмешливо улыбнулся.
Он попрощался, закрыл телефон и сунул его в карман. Потом взял ее за руку – точнее, притянул к себе, потому что Карли сопротивлялась, – опустился перед ней на колено и прижал ее руку к своему сердцу. Карли ощущала сквозь ткань тепло его сильного тела.
Ошеломленная, она перестала сопротивляться и уставилась на него во все глаза.
Он сосредоточенно нахмурился.
– Цветов и свеч у меня сейчас нет, но преклонить колено я могу. Карли, малышка, дорогая моя, ты выйдешь за меня замуж?
– Нет! – отрезала она, вырвав руку.
Когда Мэтт поднялся, телефон зазвонил вновь. Воспользовавшись этим, Карли проскользнула мимо него и вышла.
После квартиры с кондиционером в ангаре показалось слишком жарко, душно, как в Долине Смерти, и темно, хоть глаз выколи. Возможно, спускаться по этим шатким ступенькам, ничего не видя перед собой, было ошибкой.
Но она была готова на все, лишь бы очутиться как можно дальше от Мэтта.
Тут зажегся свет, помешав ей свернуть себе шею, и Карли поняла, что Мэтт идет следом. Но даже не оглянулась.
– Что значит твое «нет»? – спросил Мэтт, обращаясь к ее спине. Добравшись до пола, Карли повернулась к нему лицом. Мэтт стоял на середине лестницы, и вид у него был весьма раздраженный.
Неужели он в самом деле ждал, что она согласится? Неужели считал, что она так безумно влюблена, что сразу же накинется на его предложение, как собака на кость, которую ей швырнули из жалости и чувства вины?