Никому не уйти
Шрифт:
— Вы так считаете? — Боз, не скрывая иронии, посмотрел на юношу, посмевшего усомниться в правдивости описанного им факта. — Не торопитесь с выводами. Я, да будет вам известно, написал этот роман после своей поездки в Париж.
— А что, во Франции встречаются оборотни?
Снова послышался смешок.
— Во всяком случае, нечто подобное, — сказал Боз. Он произнес эти слова таким серьезным тоном, что студенты тут же притихли. — В парижском Музее человека существует секретное отделение, вход в которое для широкой публики строго запрещен. Там хранятся образцы физиологических аномалий, встречавшихся у людей.
Студенты подавленно молчали. Боз продолжал:
— Что касается книги «Предназначение видов», то вы, по моему мнению, не заметили в ней действительно удивительный момент: жертвой в этом романе становится хранитель вымышленного музея, очень похожего на те, что есть в Париже и Чикаго. Его находят мертвым в лаборатории со следами глубоких укусов по всему телу. После тщательного изучения этих следов и изготовления их слепков обнаруживается, что все укусы были сделаны зубами тех монстров, головы которых хранятся в стеклянных сосудах в специальных растворах. Некоторые из них оказались в этих сосудах еще во времена Революции. Злополучного хранителя музея закусали до смерти более двух десятков различных челюстей… Ни одна из них не являлась человеческой — в общепринятом понимании этого слова. На месте укусов не осталось слюны — даже капельки.
Никто из студентов не решился спросить писателя, каким образом он обеспечивал достоверность данного эпизода, боясь услышать нечто ужасное.
Боз улыбался: ему явно нравилось рассказывать будущим романистам о своих «достижениях».
Следующий вопрос задал Либерманн:
— Ваш роман «Пчеловод» начинается с впечатляющей сцены обнаружения трупа внутри гигантского роя пчел. Вы тем самым намекаете, что они набросились на этого человека и использовали его тело как каркас для строительства своих сот.
— Да, именно так.
Либерманн, не удержавшись, взмахнул рукой.
— И как вы объясните все это?
— Доктор Кэвин Макгреттен из Эдинбургского университета в 1997 году обнаружил у пчелы в ряду ДНК три гена, отвечающие за действия пчел, связанных с созданием ульев. Именно благодаря этим генам они и выстраивают всем нам известную удивительную систему симметричных ячеек. Мой главный персонаж — слегка помешанный энтомолог — пытается изменить этот ряд ДНК. В результате у пчел происходит мутация и вырабатывается необходимость в живом теле, которое используется ими как каркас для будущих ульев. При этом ульи достигают гораздо больших размеров, чем это было раньше.
— Но это уже научная фантастика!
— Несомненно. Однако вы так и не заметили, в чем здесь проявляется правдивость повествования!
— И в чем же?
Лицо Боза снова расплылось в улыбке.
— В описании состояния трупа внутри колонии пчел. На что похоже тело человека, находившееся в течение нескольких месяцев
Один из студентов, прочитавший этот роман, ответил:
— В таких условиях тело не разлагается.
— Именно так! — с явным удовлетворением воскликнул Боз. — Оно даже становится больше, так как раздувается. Эластичность тканей значительно увеличивается, а сахар уплотняет кожу, не позволяя ей порваться.
Либерманн снова задал вопрос:
— А что вам пришлось сделать, чтобы достоверно во всем этом убедиться? Вы что, несколько недель держали какого-нибудь беднягу в бадье с медом?
Все сидевшие в классе снова засмеялись. Все, кроме Франклина. Боз же ограничился легкой улыбкой.
— А это интересная мысль, — заметил он. — Нужно только найти… достаточное количество меда. Но если говорить серьезно, то этот самый бедняга погиб несколько лет назад в результате несчастного случая на одном из канадских заводов по переработке сахара. Он упал в емкость, в которой находилась жидкая сахарная масса. Я внимательно рассмотрел фотографии трупа, найденного шестью днями позже. Этого мне вполне хватило.
Что ж, Боз умел ошеломить своих слушателей.
— Вы необыкновенный человек! — Эти слова произнес юноша, поднявшийся из-за стола в глубине класса. Оскар Стэплтон. — По правде говоря, вы выбрали для себя специфический и очень рискованный путь. Поначалу мне очень не нравилась пространность ваших описаний, однако сейчас я смотрю на них совсем другими глазами. Ваши произведения — бесподобны!
— Благодарю вас, молодой человек.
Для ушей Боза не было ничего более приятного, чем услышать такие слова.
И тут в разговор вмешался еще один из студентов:
— Однако в ваших произведениях, мистер Боз, злодеям непременно удается скрыться и тем самым избежать карающей руки закона. Раз уж вы хотите быть точным и правдивым во всем, то не кажется ли вам, что вы изображаете полицейских нашей страны гораздо более бестолковыми, чем они есть на самом деле?
Боз, встрепенувшись, тряхнул головой и поспешил возразить.
— Хотя они и проводят время от времени один-другой показушный арест в строгом соответствии со всеми процессуальными нормами, — безапелляционно заявил он, — при этом множество других расследований заканчиваются ничем из-за некомпетентности, лени, а то и попросту никудышной организации всей деятельности полиции. Если из годовой статистики правонарушений вычесть раскрытые — большей частью благодаря везению — преступления и затем опубликовать оставшуюся цифру, то среди населения нашей страны начнется паника!
Франклин увидел, что Боз, как и во время одной из их встреч в Довингтоне, не на шутку разволновался: его голос стал звучать прерывисто, а лицо исказилось в гримасе.
— Я так тщательно работал над текстом своих произведений, а мои описания убийств получались такими правдоподобными, что ко мне даже нагрянули сотрудники ФБР! Эти остолопы были уверены, что я имею какое-то отношение к некоторым убийствам, описанным в моих книгах, — на том основании, что они кое в чем похожи на реально совершенные убийства. В понимании фэбээровцев, чтобы суметь так подробно описать убийства, я непременно должен был в них участвовать. Вот что представляют собой наши блюстители порядка!