Никотин убивает…
Шрифт:
— Ну что, вы хотели услышать все о нем — вы все и услышали, — сказал Браун. — Больше мне сказать нечего. Вы довольны?
— Еще как, — безразлично сказал Рэндалл.
И вдруг в голове Брауна словно что-то щелкнуло, и он спросил:
— А скажите, я вас раньше никогда не видел?
— Мой милый друг, вы не только никогда не видели меня прежде, но я совершенно уверен, что и впредь никогда не увидите! — заверил его Рэндалл.
Мистер Браун потер подбородок.
— А, черт, странное чувство… Я словно
— Ну, тогда присмотритесь внимательнее, — пригласил Рэндалл. — Ну как?
— Нет, сэр, извините, обознался, — признался Браун. — Такое бывает… Но надеюсь, без обид, а, сэр?
Рэндалл подхватил на локоть свою трость.
— Конечно, дружище, — сказал он. — Продолжайте и дальше узнавать людей — это вам не поможет в практической жизни, зато доставит массу пищи для вашего изголодавшегося по работе ума.
Мистер Браун не понял тонкого комплимента, заложенного в эту фразу:
— Сэр, не подумайте, я буду держать язык за зубами!
Он подмигнул Рэндаллу.
По лицу Рэндалла промелькнула жутковатая улыбка, одними уголками губ, и он медленно ответил:
— Я насчет этого и не беспокоюсь, любезный.
Рэндалл вышел из магазина, нагло кивнул сыщику, полусонно стоящему у фонаря, и отправился домой. Сыщик вылупил глаза и простоял, все еще соображая, пару минут, после чего неуверенно пошел вслед за Рэндаллом Мэтьюсом.
Потом он отчитывался перед Ханнасайдом:
— Он пробыл в магазине минут двадцать. А потом вышел и зашагал по улице с таким видом, что к нему, дескать, ни на какой козе не подъедешь.
— Да, очень похоже на мистера Рэндалла Мэтьюса, — кивнул Ханнасайд. — Вы, конечно, не слышали, о чем он там разговаривал в магазине?
— Нет, я попросту не мог расслышать, сэр. Ведь я стоял снаружи.
Ханнасайд похлопал его по плечу:
— Ну конечно, конечно. Да это и не так важно было слышать… Но мне интересно знать, что предпримет мистер Мэтьюс вслед за этим!
А в действительности следующий поступок Рэндалла Мэтьюса был вполне предсказуем. Наутро, надев черный костюм и черный галстук, он сел в свой черный «мерседес» и отправился в Гринли Хит. На похороны своего дяди.
Служба проходила в церкви Париша, было много скорбящих в трауре. Кроме родственников, там были мистер Рамболд, доктор Филдинг и мистер Брук, деловой партнер Гая. Найджел Брук, высокий молодой человек с классическим греческим профилем, считал крайне важным появляться на всех общественных мероприятиях, хотя в принципе расценивал обряд похорон как пережиток средневекового варварства.
— Ну что ж, я не слишком удивлен вашими взглядами, — заметил доктор Филдинг ледяным тоном, когда Брук шепотом изложил ему свои взгляды на проблемы жизни и смерти.
— Но я боюсь, что наш
— Ну, это неудивительно, ему не досталось наследства.
Натолкнувшись и в этом пункте на непонимание, Брук решил вообще сменить пластинку:
— Но мне кажется, что все же это в нем больше от природного артистизма, чем от действительно глубоких переживаний! — сказал он, чуть прищурив один глаз, как бы сразу давая понять, что он относится к своему деловому партнеру не без здоровой доли скепсиса.
— Угу, — только и ответил ему Филдинг, которого тошнило не только от Гая, но и от Брука.
— Но ведь, с другой стороны, старик Мэтьюс был порядочным гадом, не правда ли? — снова резко поменял направление Брук, ища хоть какого-то положительного отклика.
Но на сей раз доктор вообще решил воздержаться от ответа и сделал вид, что погрузился в глубокое скорбное раздумье. В душе он проклинал болтливого Брука совершенно не в христианских выражениях.
Оглядевшись, мистер Брук неожиданно сказал:
— Хм, у этой женщины прическа напоминает нечто среднее между конским хвостом и стальной пружиной.
— Что-о?
— Вам, наверное, это кажется немного нахальным — обращать внимание во время похорон на женщин, но уверяю вас — в моей карьере такое переключение с одного на другое очень помогало.
— О чем вы говорите? — с отвращением сказал Филдинг, отодвигаясь от Брука.
— Да вот! — Брук кивнул на миссис Лаптон. — Какая величавость, какая игра пышной женской плоти…
Доктор, бросив еще один презрительный взгляд, отошел от него.
Наконец, после отпевания, все постепенно стали выходить во двор и рассаживаться по машинам. На сей раз Агнес не смогла отказать своей матери, которая пригласила ее с мужем к себе, и Оуэну пришлось, ворча себе под нос, подчиниться.
Рэндалл тем временем успел оскорбить обеих теток своими пространными рассуждениями о бренности их житейских устремлений и, весьма довольный произведенным эффектом, быстренько оставил их и подошел к Рамболдам.
— Здравствуйте! Ну как вам понравилось представление? — обратился к ним Рэндалл.
— О чем это вы? — приветливо переспросила миссис Рамболд, которая думала, что приятный с виду молодой человек намерен сказать нечто соответственно приятное и светское.
— Я имею в виду отчаянные усилия честных родственников отравленного изобразить на лице скорбь, — сказал Рэндалл.
— Ну что вы говорите, мистер Мэтьюс! Разве можно? Они, я уверена, искренне переживают! Ведь это естественно, не правда ли, Эд?
Эд Рамболд кивнул, но ответил несколько уклончиво:
— Конечно, нельзя утверждать, что никто из них не скорбит по Грегори.