Никто мне не верит
Шрифт:
Неожиданно ей захотелось шоколада, и она заказала рулет.
— Пудинг по-индейски, — сказал Майк.
— Сверху положить мороженое?
— Да. Две ложки.
Нэнси Джин ушла. Майк сказал:
— Пожалеете.
Бар начал пустеть. Линн посмотрела на свои часы: почти восемь. Ее машина осталась в гараже Третьего канала. Она представила, как поедет одна домой, будет входить в дом одна и задрожала.
— Шоколадный рулет, — сказала Нэнси Джин, обслуживая их. — Пудинг по-индейски.
Линн попробовала свой десерт.
Он отодвинул ее тарелку в сторону и поставил перед ней другую, на которой лежала половина его пудинга и сверху ложка уже начинавшего таять мороженого.
— О, — сказала она. — Благодарю.
— Пожалуйста. В следующий раз будете слушаться.
На следующий день до обеда Линн так и не смогла поговорить с Карой. Она редко оказывалась рядом после утреннего шоу, а когда появлялась, выглядела очень занятой и расстроенной.
Позвонила Бернадин.
— Я действительно не могу сейчас разговаривать, — сказала Линн.
— У тебя ужасный голос. Что-нибудь случилось?
— Это… сложно объяснить. — Линн вдруг поняла, что изо всех сил сжимает телефонную трубку, и расслабила пальцы.
— Я не задержу тебя. Я сейчас в клубе «Брум», я только хотела узнать, собираешься ли ты начать заниматься вместе со мной. Кара, похоже, не очень этого желает.
— Ты разговаривала с ней? Сегодня?
— Минуту назад. Она категорически отказалась. О, не вешай трубку. Хорошо. Линн? Элизабет просила передать тебе, что эти упражнения прекрасно помогают снять стресс.
— Я думаю, что нам следует туда пойти. Вместе, — сказала Линн, стараясь не замечать выражение упрямства на лице Кары. — Нам нужно поговорить, а я не вижу никакой возможности сделать это здесь. Если ты не захочешь, мы можем не делать никаких упражнений. У них есть сауна. Там есть бар.
— Перестань толкать меня. — Кара скрестила руки на груди. — И перестань говорить так, словно произошла небольшая ссора. Я очень расстроена.
— Я тоже, — тихо сказала Линн, отступая назад. В своем желании восстановить контакт с Карой она почти приперла ее к столу для закусок, стоящему в Зеленой комнате.
Кара сказала:
— Ты втянула меня в историю, из которой я хочу поскорее выбраться. Выбраться. Яне знаю, кому верить.
— Кара, как ты можешь так говорить? В течение десяти лет мы были друзьями и соратниками по работе, Грега же ты едва знаешь, и ты можешь доверять ему больше, чем мне?
— Я могу доверять только тому, что слышала и видела.
— Но Грег подстроил это!
— Он не мог подстроить то письмо, которое тынаписала ему?
— Я знаю, что оно было грубым. Предназначенное любому другому человеку,
Минуту они молчали, глядя друг на друга и думая об одном и том же: я была уверена, что знаю ее на все сто процентов.
— Итак, — начала Линн, боясь этой темы, но считая необходимым этот вопрос решить, — ты действительно считаешь, что это угрожающее письмо написала я.
Линн со страхом ждала ответа, но Кара смотрела в сторону, крепко сжав губы.
Наконец Кара сказала:
— Я не знаю, что и думать. Я все время анализирую детали, но я просто не знаю. Я не перестаю спрашивать себя, почему ты могла это сделать. Но потом я вспоминаю почерк, твой почерк, который я так хорошо знаю…
— Кара, он скопировал его. Он может делать сверхъестественные вещи, он…
— Он не волшебник, Линн!
Обида Линн постепенно переходила в злость. Резкие слова так и просились на язык. Она могла расценить первую реакцию Кары как результат шока, но прошел целый день, и она должна была хоть в чем-то разобраться.
Но прежде чем Линн успела ответить, в коридоре послышались голоса: группа школьников направлялась осматривать Зеленую комнату.
Линн заскрипела зубами и поспешила уйти, так как не чувствовала себя способной встретить посетителей улыбкой.
Хозяйка Грега испытывала антипатию к громкой музыке и слишком громко включенному телевизору. Это было выражение миссис Минот — «испытывать антипатию», и она очень педантично демонстрировала эту «антипатию»,он точно знал тот уровень громкости, который заставит ее снять трубку телефона.
На самом деле ему тоже не нравился громкий звук, но это было удобное средство, которое служило сразу нескольким целям.
Это приучало ее к тому, что самый страшный грех, который может совершить ее верхний жилец, — это производить шум.
Это отвлекало ее внимание от других его странностей, таких, как отсутствие гостей, личной почты и телефонных звонков — хотя, будучи человеком осторожным, он от случая к случаю инсценировал последнее.
И это давало миссис Минот повод общаться с ее очаровательным, обходительным квартиросъемщиком. Никто лучше Грега не знал, насколько необходимо ей было это общение, и он старательно устраивал для нее подобные поводы.
У него вовсе не было никаких планов относительно милой дамы. Его устраивало нынешнее положение вещей. Всегда прекрасно иметь сверхреспектабельную хозяйку, чьим положением можно воспользоваться и самому.