Никуда от меня не денешься
Шрифт:
Остаться друзьями — хорошее предложение. Хорошее ведь? Сердце со мной не согласно. Я не знаю, что будет со мной через месяц… год… пять лет… Возможно, я перерасту свои чувства, остыну, переболев ими, но сейчас мне больно.
— Мне хорошо с тобой, Ника. Мне нравится проводить с тобой время. Все последние гонки я выиграл с тобой. Ты приносишь мне удачу, — на его губах появляется улыбка. Ян говорит искренне и открыто, а я ничего не могу ответить. Сдавило в груди, не могу глубоко вздохнуть, воровато хватаю носом воздух, чтобы он не заметил. Я думала, что, наговорив в тот день гадостей,
Ян больше ничего не говорит, он ждет моего ответа. Проходит не меньше минуты, прежде чем мне удается взять себя в руки.
— Мне нечего тебе сказать, — я не набиваю себе цену, не хочу мучить ни его, ни себя. На данный момент мне действительно нечего сказать Самсонову. Я хочу остаться одна и обо всем подумать. Могу ли я дружить с ним и делать вид, что тех слов не было?
— Ника, — стукнувшись затылком о дверь. — Скажи, что мне нужно сделать, чтобы ты простила меня?
— Оставь меня…
— Не могу, — не дает договорить. — Пробовал, не получилось. Ты мне стала дорога…
Глава 18
Ника
— Куда собрались? — спускаясь по лестнице, интересуется Эдуард Викторович. Хмурясь, смотрит на Яна.
Сбиваясь с шага, останавливаемся, словно провинившиеся школьники, у которых не получилось незаметно сбежать с урока. В отличие от меня, Ян не тушуется, смотрит на родителя с вызовом, хотя знает, что нам могут запретить выезд. Недавно Эдуард Викторович узнал, что его сын принимает участие в нелегальных гонках, где каждый заезд стоит огромных денег. Последние две гонки Ян проиграл. Говорит, что из-за меня. Пока я готовилась к экзаменам, в заездах участия не принимала.
— Погулять, — тут же встает в позу Ян.
У них с отцом натянутые отношения. До сих пор не может простить, что Эдуард Викторович женился на маме. Общается в доме Самсонов только со мной. Мы теперь вроде как «дружим». Мама нашей дружбе рада, всячески пытается демонстрировать свое расположение Яну, ее не задевает жесткое игнорирование со стороны пасынка. Немного лучше узнав Самсонова, я почти не сомневаюсь, что при других условиях он бы грубил мачехе, но из-за меня выбрал другую тактику — не замечать мою мать.
— Погулять? А может, опять гонки? — пока сдерживая злость, но ее ростки уже прорезались во взгляде, в мимике. В прошлый раз они сильно повздорили. Хлопнув дверью, Ян не стал выслушивать претензии родителя.
— Напомню, что я давно перед тобой не отчитываюсь. Ты тоже не считаешь нужным обсуждать со мной свои дела, — бросает вызов. Губы Эдуарда Викторовича вытягивают в узкую линию.
— Нику оставь дома, а сам можешь идти куда хочешь, — повышая голос, делает шаг к Яну.
Мысленно застонав, взглядом умоляю Самсонова сбавить обороты. Я устала сидеть дома. Несколько месяцев ничего интересного в моей жизни не происходило. Школа, учебники, репетиторы, экзамены…
— Ника вчера сдала последний экзамен, думаю,
— Через пару недель я отправлю их с Алисой отдыхать, — сообщает Эдуард Викторович. Для меня это сюрприз. Мама не говорила, что мы отправляемся в отпуск. Мне все еще неудобно, что наши траты оплачивает посторонний для меня человек, но, как говорится, к хорошему быстро привыкаешь.
— Как их отдых связан с нашей прогулкой? — играя брелоком.
— Скажи, куда ты повезешь Нику? — вроде сдается Эдуард Викторович. Мне очень неудобно, что придется ему солгать.
— Покатаемся, зайдем в кафе, может, прогуляемся в парке, — небольшая нервозность выдает мою ложь, но отчим вроде как верит.
— Ян, дай мне слово, что не повезешь Нику на гонки, — требует Эдуард Викторович. С моих губ срывается тихий стон отчаяния. Ян не станет ничего ему обещать. Он лучше правду расскажет, и плевать, что меня после этого запрут дома.
— Эдуард Викторович, какие гонки? — разыгрываю возмущение. — Я сама не поеду. Не стану ни в чем таком участвовать, — мне правда ужасно стыдно, что приходится лгать хорошему человеку, но я так хочу вновь ощутить скорость, почувствовать адреналин в крови, окунуться в эту особую атмосферу…
— Ладно, — уступает мне. — Но я буду звонить и проверять, где вы, — с трудом удается сдержать в себе разочарование.
— Хорошо, — наигранно бодро отвечаю я. Ловлю на себе скептический взгляд Яна. Он точно не собирается отвечать отцу на звонки и вряд ли разрешит мне.
Мы выезжаем на трассу. Ян вжимает педаль газа, опускает боковые стекла. Дает мне насладиться теплым вечером, запахом свежих цветущих трав… и скоростью. Высовываю руку из окна, потом лицо, обожаю ласкающий кожу ветер, но еще больше кайфую, когда он бьет в лицо на небольшой скорости…
Мы приезжаем на заброшенный военный аэродром. Полно людей, машин. Шум, гам. Из BMW разносится музыка на всю округу. Сидя в ней, наверное, можно оглохнуть. Кругом расставлены горы покрышек, на которых сидят ребята, пьют пиво, энергетики, курят — не всегда сигареты.
Свет фар бьет в глаза, поворачиваюсь к машинам спиной. Рассматриваю людей, пытаюсь отыскать в толпе знакомые лица. Никого не знаю. Обращаю внимание на татуировки у парней и девчонок. Я тоже подумываю наколоть себе небольшую татушку возле линии бикини, но пока не определилась, что это будет. Взгляд падает на парня, у которого помимо множественных тату в ушах серьги-конго, пирсинг где только можно, на руках перстни. Он собирает деньги с участников заезда. Видимо, их получит победитель. Внушительная выходит пачка…
Рядом с ним, выписывая бедрами восьмерки, на высоченных каблуках идет полуголая девица. С приходом тепла можно не заморачиваться с одеждой. Волосы брюнетки собраны в высокий хвост, оранжевый лифчик скрывает лишь мизерную часть большой груди, лаковая юбка-пояс прячет трусы, если они на ней есть, завершают образ лаковые ботфорты. Не могу сказать, что она здесь одна такая голая…
Ян подходит к парням, здоровается, пожимает руки, его хлопают по плечу, желают удачи в гонке. Здороваются со мной.