Никудышный мим
Шрифт:
“Какао в кружке. Дождь рычит…”
Какао в кружке. Дождь рычит.
И тишина по швам трещит,
Плюётся листьями берёз.
Дороги корчатся от слез.
За горизонтом ночь горит -
Пространство режут фонари
И чуждым тьме столбиком света
Подсвечивают пятки лету.
А кто-то хлюпает по лужам.
Кому-то этот кто-то нужен,
Но, он кривится потому,
Что снова нужен не тому.
Если горишь,
Не страшно взмокнуть.
В моей квартире
А шквал рыданий
Гулко пОлнит залы -
То плачут небеса,
Что ты от них
Сбежала.
И все бы ничего.
И жаловаться – грех.
Но у судьбы
Скрипуч и едок смех.
Зрачки густеют и коптят -
Окрест души костры горят.
И шепчут угольки в огне,
Что ты сбежала не ко мне.
Какао в кружке.
Дождь рычит.
Но сердце в этот раз молчит.
А губы, дрогнув,
Говорят:
«Беги, куда глаза глядят.»
Глухонемому и слепому поэту
Отложи же свои дурные стихи!
И ныряй за мной в синеву!
Я устала видеть тебя сухим,
Да всё с пером и на берегу!
Догони же меня, догони!
И сердцу отдай на поруку.
Мы вместе зажжем огни
Удвоенным рёберным стуком.
А ты все пишешь, дурак несчастный,
Что люди несведущи и глухи!
Но губ по тебе тоскующе-красных
Не видишь сам, извергая стихи!
Прокляни меня, милый.
Если хочешь, ругайся, бей.
Ведь мне в безмолвной могиле
Молчание твоё больней.
Но не ты ли хотел любви?
Не ты обливался мглой?
Так я здесь! Ты меня догони!
Хочешь жить? Так побудь со мной!
Догони же меня! Ну! Догони!
Ты видишь, гаснет твоя звезда!
Знай, однажды в холодный миг
Я в слезах убегу навсегда…
У меня появился страх
Помню, в самом далёком детстве
Нырял в подподушечные глубины,
Едва скрипнет в квартире дверца
Гласом чудовищ и нелюдимов.
Жуть внеземная жила в шкафу,
В неосвещенных кривых коридорах,
За нелепо задернутой шторой
И в колючем седом шарфу.
Ветер времени бушует в человеке.
Только взрослые бояться не умеют:
От долгов и круглой суммы в чеке
Задыхаются и костенеют.
Лунный свет клубится в моих глазах.
К боли в груди, я давно не ребёнок.
Но, как
У меня появился страх.
Я взрослый. Мысли в мозгу шныряют.
Может быть, глупо. Может быть, зря.
Но я боюсь, под подушку ныряя,
Однажды лишиться тебя.
“Сшибать косяки да крушить пороги…”
Сшибать косяки
Да крушить пороги.
Топтаться по лесу.
Тоскливо выть.
Знай, к любви ведут все дороги,
Но километрам ее не убить.
Знай, из любви только два пути.
Веди по ним смело знающих роли.
А если не любят, то…
Отпусти.
Ни к чему на цепи
Пёс, глядящий на волю.
Ни к чему держать тех,
Кого манит в высь.
Ни к чему старикам
Изменять угодья.
Если уходят, поплачь…
И простись.
А если забыли…
То ты свободен.
Любовь – это цепи.
Любовь – это клетка.
Любовь – это море от ада до рая.
Но если ты выбираешь метко,
И если тебя выбирают метко,
То эта клетка – навек грудная.
Мир чуть странен и чуть жесток…
Ближе места нет
И думается мне с трудом.
И пишется не налегке.
Взрастивший меня отчий дом
Слабо трепещет вдалеке.
Родных дрожащий тёплый свет
Впитать б взволнованною кожей.
А ближе сердца места нет.
Как нет вещей любви дороже.
Вы – мои звёзды в небе синем.
Запах асфальта в жгучий ливень.
Я, уезжая, битым волком выл,
О том, что, милые, сказать забыл.
Как далеко бы ни отчалил
И где бы ни встречал рассвет,
Держитесь дальше от печали,
В жизни конец есть пункт начальный,
И сердца ближе места нет.
Звезды бывают разные
Звезды бывают разные:
Прекрасные и несуразные,
Желтые, белые, красные,
Бессовестно разнообразные.
Но видим мы со своей планеты
На ночном столе только крошки света.
Все друг на друга похожие…
И пальцем в небо ночные прохожие
Тычут и шепчут на ухо одно: