Ниочема 4
Шрифт:
Где-то в усадьбе Кабановых
По всему немаленькому дому и вокруг него стояли вой и крик, звучали рыдания и проклятия. Оплакивали былое величие славного рода Кабановых, а проклинали, само собой, мерзкого и подлого Песцова. Эмоции достигли апогея в тот момент, когда Главу рода наряд безопасников, одетый, как это водится, в зловещую чёрную форму, вывел в антимагических наручниках, усадил в зловещий чёрный броневик и увез в зловещие подвалы зловещей службы. С момента
Это было третьего дня. С тех пор страсти среди Кабановых несколько поутихли, даже появились трезвые головы, задававшие себе и другим разумные вопросы. Но теперь в усадьбе Кабановых вновь появились государственные люди, и всё началось по-новой: крики и плач, угрозы и проклятия. Правда, угрозы нынче звучали намного тише, произносились глухо и сквозь зубы. Зато проклятия были разнообразными, затейливыми и архипубличными. А что еще делать, если следствие прошло в кратчайшие сроки, приговор был вынесен наисуровейший, а приставы в сопровождении усиленного наряда ИСБ принялись описывать подлежащее конфискации имущество.
Приговор Верховного суда и впрямь был жестким: глава рода за многочисленные преступления, предусмотренные как уголовным, так и магическим кодексами, подлежал смертной казни. Роду предписывалась выплата разорительного штрафа в казну и не меньшей виры клану Песцовых и лично его главе. После всех платежей от одного из богатейших родов империи оставался пшик.
У рода не стало денег, не стало и бойцов. Кто-то, не привязанный магической клятвой, ушел сам. Солидная часть людей, замешанных в «охоте на Песца» надолго поселились в застенках ИСБ, и большая часть из них потом переедут на лесоповал и в рудники. Теперь нельзя было ни откупиться, ни защититься.
Ради объявления Кабановым их дальнейшей невесёлой судьбы из столицы приехал специальный офицер ИСБ. Слушали его с замиранием сердца, не веря до конца тому, что в современном цивилизованном государстве возможна такая вот средневековая дикость.
Вердикт суда крепко приложил всех родовичей-кабановичей, погрузив большую часть людей в растерянность. Что делать дальше, не понимал никто. А тут еще старые кредиторы, почуяв запах добычи, принялись названивать, требуя вернуть долги, угрожая судами, а то и чем похуже.
В самый разгар всеобщего помешательства наследник и почти что новый глава рода, не вынеся женских воплей, сбежал в разорённый кабинет, теперь уже, очевидно, его собственный. Плюхнулся в кресло у стены — не хотел раньше срока занимать отцово место — и набулькал себе полстакана коньяку. Выхлестал в три глотка, как воду, и тут же налил еще.
Скрипнула растерзанная дверь, впуская старого слугу.
— Не прикажете ли кофею, Алексей Георгиевич? К коньячку кофей очень уместен.
— Давай, — потерянно кивнул наследник.
Спустя пять минут слуга вернулся с подносом. Составил на низкий столик всё потребное для кофейного ритуала: собственно кофейник,
— Спасибо тебе. Ступай.
— Одну минуту, Алексей Георгиевич, — поклонился слуга.
В его руках возникла небольшая шкатулка.
— Вот, батюшка ваш велел вам передать, когда его забирали.
Кабанов — младший открыл дорогой футляр. Внутри был мужской перстень с опалом.
— Родовой, — прокомментировал слуга. — Полагается носить на среднем пальце правой руки.
Под его взглядом наследник взял из шкатулки перстень, повертел в руках и надел на указанный палец. И тут же едва не оглох от рева, раздавшегося не то в ушах, не то прямо в голове:
— Что у вас тут происходит? Кто род под молотки подставил?
— Песцов, — безнадёжно махнул рукой Кабанов. — Теперь всему роду песец. Что он не взял, то другие растащат.
— Песцов, говоришь? — рявкнул голос. — Ну я сейчас ему устрою.
Голос исчез, а новый глава рода далеко не сразу осознал, что говорил нынче с самим Предком.
Где-то вне пространства
Посреди обширного огороженного штакетником двора перед внушительным двухэтажным теремом стояла просторная веранда в японском стиле. На веранде вокруг вполне европейского стола в удобных креслах расселась тёплая компашка: Песец, Лев и Уссуриец. Стол был расчерчен и отчасти покрыт странными для непосвященного цифрами и расчетами. Предки собрались у Песца на партию преферанса. Не то, чтобы они были так уж дружны, но кому не хочется развеяться, отдохнуть и потрепаться ни о чем?
— Пас, — сказал Уссуриец.
— Пас, — поддержал Лев.
Песец скривился:
— Два паса — в прикупе чудеса.
Сгрёб карты, скинул две лишних, нахмурил брови, поглядел в небо, поцарапал затылок лапой и, наконец, объявил:
— А была-не была, сыграем стоя. Шесть пик.
Аккуратно положил веер карт на край стола вверх рубашкой, азартно потёр лапы:
— Люблю я порой замутить что-нибудь этакое.
И зашел бубновым тузом, комментируя:
— Хода нет — ходи с бубей! Под вистуза с туза!
Загрёб одну взятку, другую, третью… На шестой прокомментировал:
— Ну, я своё взял. Остальное — ваше. Деритесь, котики.
Лев и Уссуриец возмутились было несказанным хамством, но тут аккуратная изгородь, окружающая двор, будто взорвалась обломками досок. В образовавшейся дыре возникла туша Кабана. Он скребанул одной ногой, другой, и начал было разбег.
— Стоять! — грозно тявкнул Песец, вытягивая лапу навстречу живому снаряду. — Что за дела? Какого, извините, овоща ты здесь делаешь?