Ниочема 4
Шрифт:
Кабан словно налетел на невидимую стену. Здоровенная зверюга замерла посреди двора, пару метров не добежав до беседки. Незваный гость подёргал ногами, пытаясь высвободиться, но скоро понял тщетность трепыханий и сдался.
— То-то!
Песец довольно хихикнул.
— Небось, забыл, что в своём пространстве последний комар сильней слона будет?
Кабан промолчал. Он только сейчас разглядел, с кем в компании сидел гадский Песец.
— Откуда он тут взялся? — недовольно спросил Уссуриец.
Он сегодня проигрывал, так что настроение у него было не ахти.
—
— А нафига он тебе? — заинтересовался Лев. — Я тебя знаю, ты просто так даже лапой о лапу не ударишь. Колись, зачем тебе сдался этот боров[1].
— Между прочим, хряк! — подал голос обиженный Кабан, но никто на него внимания не обратил.
— Ты знаешь, скучновато стало, — с самым искренним видом пожаловался Льву Песец. — Решил развеяться, интересного собеседника получить. Но, как вижу, не в борова жёлуди.
— Я хряк! — вновь попытался отстоять свою сущность Кабан и вновь безуспешно.
Песец же тем временем продолжал разглагольствовать:
— Такое чувство, что наш гость заспал все правила приличия. Ворвался, нагрубил, испортил хорошую вещь…
Хозяин демонстративно двинул лапой, и раскиданные по двору обломки быстренько собрались обратно в изгородь.
— Я приношу свои извинения, — окончательно сдулся Кабан. — Я сожалею о том, что нарушил ваше увлекательное занятие.
Песец глянул на Льва, затем на Уссурийца. Дождался от каждого легкого кивка и обернулся к незваному визитёру.
— Ну ладно, — не стал более куражиться хозяин, — говори, зачем пожаловал.
Кабан какое-то время злобно сверлил маленькими глазками Песца. Потом, наконец, решился:
— Твой потомок род мой обидел! На грань вымирания поставил! Объясни своему как следует, что негоже так поступать. Пусть вернет взятое добровольно, а не то…
— Что «не то»? — возмутился Песец. — Кто там тебе в ушки песенок напел? Твой потомок моего решил против любых правил под себя подмять, а если не пойдет — порешить. Да только мой крепким парнем оказался, выкрутился, хотя и с трудом. За то твой род сейчас и огребает.
— Чем докажешь? — взвился Кабан.
— У меня свидетель имеется.
— Кто же?
— Я, — выступил вперед Лев. — Последний глава твоего рода охамел настолько, что безо всякого стеснения принялся нарушать имперские законы. Главное — не попасться. А в последний раз даже и прятаться не стал, да еще и на государевых людей открыто, средь бела дня напал.
— И что, свидетели есть? — с вызовом спросил Кабан.
— А то ж! — в тон ему ответил Лев. — Было дознание, всё досконально прояснено, запротоколировано и подшито в дело. Двадцать четыре тома, между прочим. И наказание вынесено строго по закону: штраф империи, виру клану Песца, а в твоем роду сейчас уже, наверное, новый глава. Так вбил бы ему в голову, что хитрость и подлость не всегда побеждают, что договоры исполнять надо, а законы писаны для того, чтобы люди их соблюдали.
Из Кабана
— Ладно уж, ступай, — разрешил хозяин.
Кабан развернулся обратно к свежепочиненной изгороди.
— Ворота там! — указал Песец верное направление.
Кабан потрусил на выход. Через несколько шагов остановился.
— Вы это… не серчайте, — смущенно хрюкнул он. — Я ж думал, Песцов — злобная тварь, хотел права качать, а оно вон как вышло. Ну да ничего, я сейчас устрою своим похохотайку. Они у меня попляшут!
Маленькие глазки Кабана вновь начали было наливаться кровью, но ненадолго. Предок развернулся мордой к веранде, поклонился и вежливо шаркнул ножкой.
— Счастливо оставаться, — попрощался он. — И как другой раз пульку затеете, зовите меня. Вчетвером всяко веселей будет.
Глава 9
Где-то в Московской Магической Академии
На площадке перед парадным крыльцом Академии было многошумно и многолюдно. Студенты большей частью толпились кучками, разделившись по курсам, группам и прочим первичным признакам. Иные, наиболее шустрые, умудрялись обойти если не все, то большинство группочек, со всеми переброситься парой слов, собрать все слухи и щедро ими поделиться. Но главной сплетней сезона, напрочь перебивающей все прочие, было, конечно же, низвержение Кабановых.
Кабановские родичи с избытком обеспечили жадную до сенсаций публику самыми откровенными подробностями, умолчав лишь о возвращении Предка. Подробности эти смаковались, обсуждались, уточнялись, искажались, но все сходились во мнении, что Кабановых опрокинул всем известный Песцов. Казалось бы, кто такой Песцов? Ну да, захудалый хан варварской страны где-то в самом афедроне мира. А в империи он почти что никто. Ни капитала, ни бизнеса, ни связей. Ну погоны дали, ну орденок привесили. Но это еще не делает человека значимой фигурой ни в экономике, ни в политике. Тем не менее, столкновения с ним Кабанов не пережил. В буквальном смысле.
Казалось, еще недавно Кабановы были один из незыблемых имперских столпов, а нынче в одну неполную неделю только и осталось от рода, что повсеместные разговоры о чрезмерной суровости приговора, да шепотки по углам.
Правду сказать, Песцова никто не осуждал ни в глаза, ни за глаза. Все прекрасно понимали, как ведутся дела меж родов: кто сильнее, тот и прав. Главное не попасться. А если попался — суметь откупиться. Но вот не удалось Кабановым ни провернуть грязные делишки втихаря, ни замазать следователям глаза суммами со многими нулями. Результат налицо. Иные языки, из тех, что позлее, утверждали, что действовал, якобы, не сам Песцов, а его двойник, он-то всё и провернул. Но другие, более осведомленные, тут же вспоминали историю с императорскими регалиями. Кто-то разыскал в Сети недавнюю запись драки у крыльца Академии. По всему выходило, что никакого двойника не было, а все дела сотворил юный Песец лично, собственными руками.