Нищий, вор
Шрифт:
— Ты не будешь против, если я возьму этот список? — спросила мисс Ларкин. — Тебе, разумеется, придется сказать мне, кто эти люди и где приблизительно их можно найти…
— Пожалуйста.
— На это может уйти не одна неделя.
— Я не тороплюсь.
— И все это время ты собираешься жить на сорок пять центов? — сердито спросила она, точно он был в чем-то виноват.
— Что-нибудь подвернется, — ответил он неопределенно. — Не одно, так другое.
— А ты не обидишься, если я скажу, что
— Что именно?
— Я, — сказала она неожиданно громко. — Подвернулась я. А теперь слушай внимательно. У меня две комнаты с маленькой кухней. Есть вполне удобный диван, на котором ты можешь спать. Готовлю я не очень хорошо, но с голоду ты не умрешь…
— Я не могу на это пойти.
— Это почему же?
— Не могу — и все. — Он снова растерянно улыбнулся.
— У тебя есть какая-нибудь другая одежда?
— Есть чистая рубашка, пара носков и кое-какое белье. Я оставил их внизу у вахтера.
Она строго кивнула.
— Есть чистая рубашка, — повторила она. — Насколько я могу судить, эти люди в твоем списке разбросаны по всей стране…
— Правильно. Мой отец не сидел на месте.
— И ты намерен разъезжать по всем Соединенным Штатам, заходить в дома этих людей и задавать им самые интимные вопросы, имея за душой лишь одну чистую рубашку?
— Я об этом особенно не раздумывал, — сказал он, защищаясь.
— Считай себя счастливым, если тебе в таком виде удастся пройти хотя бы мимо собаки, — сказала она. — Не могу понять, как тебя сюда-то пропустили.
— Последние несколько дней я не смотрел на себя в зеркало, — признался он.
— Я тебе сейчас скажу, что я собираюсь с тобой делать, — заявила она с уверенностью, которой вовсе не испытывала. — Ты остановишься у меня, и я одолжу тебе денег, чтобы ты купил себе приличную одежду и…
— Я не могу вам это позволить.
— Безусловно можешь, — сказала она твердо. — Ты слышал, я сказала «одолжу»?
— Одному богу известно, когда я получу свои деньги и вообще получу ли.
— Я могу подождать.
Он глубоко вздохнул. Она видела, какое облегчение он почувствовал.
— Не понимаю, почему вы ко мне так относитесь. Вы ведь меня почти не знаете…
— Знаю достаточно, чтобы так к тебе относиться. — Она тоже вздохнула. — Я хочу быть честной с тобой и потому открою тебе один секрет. Я поступаю так вовсе не из соображений благотворительности. У меня есть на то особая причина. Чисто личная, эгоистическая причина поступать таким образом, и лучше, если ты о ней узнаешь сразу же. Я только надеюсь, что ты не обидишься.
— Как я могу обижаться на человека, который готов приютить меня и пристойно одеть?
— Я тебе все скажу. Когда ты ушел в прошлый раз… Нет, лучше я начну
— Почему? И какое это имеет ко мне отношение?
— Самое непосредственное. После всех моих розысков и твоего рассказа я поняла, что пишу сплошную чепуху. Все это поверхностно и вторично. И я решила написать о молодом парне, у которого убили отца…
— Ничего себе, — проговорил Уэсли. Теперь он смотрел на нее уже настороженно.
— Этот молодой парень, — продолжала она, избегая его взгляда и опустив глаза, — хочет узнать, кто это сделал, почему, как прожил свою жизнь его отец… Он не знал отца, потому что его родители развелись, когда он был еще ребенком, и отец уехал. Можешь не беспокоиться: убийство происходит не в Европе, я о Европе ничего не знаю, ни разу там не была. Но, в общем, сюжет не очень отличается от того, что ты…
— Понятно.
— Так что теперь ты знаешь, в чем заключается моя особая причина.
— Ясно.
— Ты будешь рядом, я смогу тебя изучать, а также помогу тебе найти всех людей. Словом, это можно рассматривать как взаимную помощь. Это будет тебе неприятно?
— Не думаю, — пожал плечами Уэсли. — Хотя я не очень-то представляю себя героем какой-нибудь книги.
— А от тебя этого и не требуется, — сказала мисс Ларкин. — Я буду рассматривать тебя как литературный образ и брать только те черты, которые мне нужны и которые я смогу использовать.
— А что, если окажется, что я не стою всех ваших хлопот?
— Риск невелик.
— А чем кончится ваша книга? — с любопытством спросил Уэсли. — Он найдет убийцу?
— В конечном счете да.
— И что он тогда сделает?
— Он отомстит за отца.
— В книге получается все просто, правда? — грустно усмехнулся Уэсли.
— Нет, тоже непросто.
— А что дальше будет с этим парнем?
Она снова вздохнула.
— Его убивают.
Уэсли, не глядя на нее, с отсутствующим видом постукивал пальцами по столу.
— Звучит логично, — сказал он.
— Но это же вымысел.
— Ничего себе вымысел!
— Если ты имеешь дело с писателем, — сказала она серьезно, — или хотя бы с человеком, который считает себя писателем, надо быть готовым к тому, что у тебя попытаются украсть частицу твоей души.
— А я и не знал, что у меня есть душа, — отозвался Уэсли.
— Об этом позволь судить мне, — заявила Элис. — Слушай, если все это кажется тебе неприятным и глупым, ты не обязан соглашаться.
— Но вы же все равно будете писать эту книгу?