Нищий, вор
Шрифт:
— Вероятно, — обиделся Билли, — нам не следует больше встречаться. Ищите себе другого партнера.
— Вы по-прежнему будете играть со мной в теннис, потому что вам за это платят. Завтра в то же время. — Она вышла, оставив его одного в огромном пустом баре. Боже мой, думал он, а я-то считал, что она меня добивается! Сначала Моника со своими бомбами, а теперь вот эта!
На следующее утро Моника появилась на корте одна. Билли должен был признать, что
Когда они вместе шли на корт. Билли тихо спросил:
— Моника, какую игру ты сейчас затеваешь?
— Мистер Эббот, меня зовут сеньорита Хитцман, — сказала она холодно.
— Если тебе нужны деньги, которые я отвозил в Париж, и… остальное, то я все тебе верну. Правда, на это, потребуется некоторое время, но я мог бы это сделать…
— Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите, мистер Эббот.
— Да брось ты это, — сказал он раздраженно. — Мистер Эббот! Ты не называла меня мистером Эбботом, когда мы спали в одной постели в Брюсселе.
— Если вы будете продолжать в том же духе, мистер Эббот, я буду вынуждена сообщить администрации, что вы тратите время на разговоры, вместо того чтобы выполнять свои обязанности, то есть обучать меня игре в теннис.
— Ты никогда не научишься играть в теннис.
— В таком случае, — сказала она спокойно, — это еще одна неудача, о которой вы будете вспоминать с сожалением, когда состаритесь. А теперь, с вашего позволения, я хотела бы начать занятия.
Вздохнув, он направился на другую сторону корта и начал подавать ей мячи. Ее ответные удары были ничуть не лучше, чем накануне утром.
Когда урок закончился, она сказала:
— Благодарю вас, мистер Эббот, — и ушла с корта.
Днем он выиграл у Кармен со счетом 6:0, 6:3, нарочно перемежая свечи укороченными ударами, чтобы заставить ее побегать, пока наконец лицо ее не запылало.
— Вы играете как последний кастрат, — вот и все, что она сказала, уходя с корта. Посидеть в баре она его не пригласила и пошла в гостиницу одна. Билли смотрел ей вслед и думал о том, что Испания становится для него все менее привлекательной.
Уэсли поехал из Лондона в Бат поездом и с удовольствием любовался из окна аккуратными зелеными ландшафтами сельской Англии. После напряженности и неуверенности в Америке прогулки по Лондону действовали на него успокаивающе, он никого здесь не знал, и никто ничего от него не требовал. Однажды в какой-то закусочной Уэсли услышал голос официантки, очень похожий на голос Кейт, и вдруг почувствовал, что сильно по ней соскучился. Он доел свой сандвич, пошел на вокзал и первым же поездом отправился в Бат. Вот Кейт удивится, когда его увидит! И наверное, обрадуется.
В
Такси остановилось перед маленьким белым домиком в сплошном ряду точно таких же домов. Уэсли расплатился с таксистом и позвонил. Дверь тут же открылась, и невысокая седая женщина в фартуке сказала:
— Добрый день.
— Добрый день, мэм, Кент дома?
— Простите, а вы кто?
— Уэсли Джордах, мэм.
— Господи! — Женщина широко улыбнулась и протянула ему руку. Жесткая, с мозолями, трудовая рука. — Я столько о тебе слышала. Заходи, заходи, мальчик. Я — мать Кейт.
— Очень приятно познакомиться, миссис Бейли.
Они вошли в маленькую гостиную. На полу в манеже с гуканьем ползал малыш.
— Это твой брат, — сказала миссис Бейли. — Вернее, твой единокровный брат. Его зовут Том.
— Я знаю, — сказал Уэсли, с интересом разглядывая малыша. — Отличный парень!
— Просто чудо. Такой веселый! Ты чаю хочешь?
— Нет, спасибо. А Кейт дома?
— На работе. Можешь туда сходить. Закусочная «Кингс армз», всего в нескольких шагах отсюда. То-то она обрадуется! Ты останешься ужинать?
— Пока не знаю. Здравствуй, Томми, — сказал он, подходя к манежу, — как поживаешь?
Малыш улыбнулся и загукал. Уэсли наклонился и протянул ему руку, выставив вперед один палец. Малыш сел, затем ухватился за палец, встал и победоносно засмеялся. Ну и хватка, подумал Уэсли.
— Томми, — сказал он, — а ты сильный парень.
Малыш был счастлив. Может быть, он и сам был так же счастлив в его возрасте. Интересно, надолго ли брату хватит этого счастья. При такой матери, как Кейт, может быть, и на всю жизнь.
— А где та закусочная? — спросил он. — Как туда пройти?
— Выйдешь из дома — поверни налево; это через три квартала отсюда, прямо на углу. — Миссис Бейли открыла ему входную дверь. Она стояла рядом с ним, едва доставая ему до плеча, у нее было простое, очень приятное лицо. — Я хочу, чтоб ты знал, Уэсли, — сказала она серьезно, — то время, которое моя дочь провела с твоим отцом, было лучшим в ее жизни. Она никогда этого не забудет. — Она сделала шаг назад и улыбнулась, но он увидел, что на глазах у нее слезы. — Помни, мы тебе не чужие.
— Я обязательно вернусь. Кто-то должен же научите его играть вместо крикета в бейсбол, так почему бы не я?
— Ты хороший мальчик, — засмеялась миссис Бейли. — Именно таким по рассказам Кейт я тебя и представляла себе.
Она стояла у открытой двери и смотрела, как он идет по залитой солнцем улице.
Было почти три часа — время закрываться, — и закусочная «Кингс армз» уже опустела, только один старик дремал за маленьким круглым столиком над кружкой пива. Кейт мыла стаканы, а мужчина в фартуке расставлял бутылки.