Нисхождение
Шрифт:
На этот раз все получилось как надо. Все было как в прежние времена, как всегда у него бывало с Иной. Он изгнал из памяти глупую историю с девушкой из Пенсильвании, решив, что причина его тогдашней неадекватности заключалась в том, что он любит одну только Ину. Она его обожала. Она была потрясающей в кровати. Почему он был таким дураком все эти дни, удивился Ингхэм. Почему решил, что больше не любит ее. Они выкурили по сигарете, затем снова принялись ласкать друг друга. И уже через двадцать минут Ингхэм был готов снова заняться любовью.
Ина подсмеивалась над ним.
Ингхэм улыбался, счастливый
— Как видишь, я берег себя для тебя.
— Я начинаю тебе верить.
Ингхэм дотянулся до телефона. Он заказал шампанское в ведерке со льдом — заказал на французском.
— Ты не собираешься одеваться?
— Частично. Да ну их к дьяволу. — Он поднялся с постели и натянул на себя брюки. Затем набросил рубашку, но не стал застегиваться. Его так и подмывало ехидное желание поинтересоваться: «Джон был так же хорош в постели?» Но он подавил его.
Ина выглядела прекрасной, руки заложены за голову, сонное лицо улыбалось ему, глаза полузакрыты от полного удовлетворения. Под простыней она вытянула ноги, затем подобрала их снова.
Ингхэм погасил желание, закурив сигарету. Разве вся жизнь не ради этого, спрашивал он себя. Разве это не самое важное в жизни? Разве это не важнее даже его книги?
— О чем ты думаешь?
Ингхэм сел рядом на краешек постели и погладил ее под простыней.
— Я думаю о том, что ты самая сексуальная женщина на земле.
В дверь постучали.
Ингхэм поднялся с кровати. Он дал чаевые официанту, затем отсчитал ему два динара и кучу мелочи за шампанское.
— За тебя, — произнес Ингхэм, поднимая свой бокал.
— За тебя, любимый, и твою книгу. Она тебе нравится?
— Думаю, что да. Иначе бы я не писал. Тема та же, что и раньше, но…
— Но?
— Я надеюсь, что смогу выразить нечто совсем другое. Меня не слишком занимает идея осуждения моего героя Деннисона людьми. Я имею в виду — людьми из моей книги. Да и читателями тоже. А также то, что думает о себе сам Деннисон. — Ингхэм пожал плечами. Ему не хотелось говорить об этом сейчас. — Забавно, но из всех написанных мною книг эта меньше всего отличается оригинальностью, и тем не менее она увлекла меня не менее, чем все предыдущие.
Ина поставила бокал на ночной столик, придерживая край простыни на груди другой рукой.
— Главное — это то, что ты в нее вкладываешь. А вовсе не оригинальность.
Это правда. Ингхэм ничего не сказал.
— Еще по бокалу, и я оставляю тебя поспать. Мы можем поужинать попозже, часиков в девять или около того. Ты бы предпочла поужинать в ресторане отеля или где-нибудь в убогом… хм… в арабском заведении в городе?
— В арабском заведении.
— И… ты хотела бы познакомиться с Иенсеном или побыть со мною вдвоем?
Ина улыбнулась. Она опиралась на один локоть. У нее начал слегка округляться второй подбородок, и Ингхэм нашел это очаровательным.
— Я ничего не имею против знакомства с Иенсеном.
Ингхэм оставил отель одурманенный счастьем и окрыленный успехом. И он не мог забыть о награде — в чем бы она ни выражалась, — доставшейся ему от жюри литературной премии О'Генри.
Глава 18
Когда Ингхэм вернулся в пять тридцать пополудни, Иенсена дома не оказалось. Он
Ингхэм уже собирался пойти в кафе, когда увидел медленно возвращавшегося со стороны пляжа Иенсена, босиком, с каким-то предметом в руках, поначалу показавшимся Ингхэму ребенком. Это был длинный темный предмет, который он нес обхватив руками с обеих сторон. Иенсен передвигался с трудом, худой и светловолосый, похожий на изможденного викинга с потерпевшего крушение корабля. Ингхэм разглядел, что длинный предмет был большим куском дерева.
— Эй! — окликнул Ингхэм Иенсена, приближаясь к нему.
Иенсен слегка приподнял голову и кивнул в ответ. Его рот был открыт от прилагаемых им усилий.
— Что это?
— Бревно, — ответил Иенсен. — Возможно, для скульптуры. Я еще не знаю. — Поймав ртом воздух, он опустил бревно на землю. — Оно плавало в воде.
У Ингхэма мелькнуло желание предложить Иенсену помочь дотащить бревно, но он был в чистой рубашке, и ему хотелось купить цветы.
— Не так уж часто удается найти такой замечательный кусок дерева. Мне пришлось лезть из-за него в воду. — Штанины джинсов Иенсена были мокрыми.
— Я пригласил сегодня на ужин свою подругу. Надеюсь, ты присоединишься к нам, а?
— Ладно. Конечно же. Мне следует одеться поприличней?
— Да нет. Я думаю, мы пойдем к Мелику. Ты не знаешь, где можно раздобыть немного цветов? Несколько срезанных стебельков?
— Можешь попытать счастья на базаре. Или у парнишки, торгующего жасмином возле «Кафе де ла Плаж». — Иенсен улыбнулся.
Ингхэм погрозил ему кулаком.
— Я вернусь через несколько минут, — пообещал он и повернул налево, в надежде отыскать торговца цветами, который имел обыкновение сидеть на тротуаре неподалеку от хаммаметского банка. Ингхэму не удалось найти цветов, и минут через десять он бросил эту затею. Отломав несколько хвойных веток с сосны на пляже, он поставил их дома в стакан с водой. Они смотрелись разительно северными. В очередной раз Ингхэм убрал со стола пишущую машинку и пачку бумаги на пол. Затем, сняв с себя рубашку и брюки, бросился на кровать и заснул.
Он проснулся, ощущая себя еще более счастливым, чем когда покидал «Ла Реп», хотя и слегка с затуманенной головой. Он принял душ из ведра во дворе, однако не рассчитал, и ему не хватило воды, чтобы смыть все мыло. Ему в голову пришла революционная идея — использовать сразу два ведра, поскольку одно ведро зачастую оказывалось переполненным. Хотя вряд ли напора в кране хватило бы на второе ведро, но он всегда мог принести еще одно, наполнив его из крана на кухне.
Ингхэм сходил к Мелику и заказал столик на девять часов. Затем поехал за Иной. Она ждала его в вестибюле отеля, сидела на диване и курила сигарету. На ней было розовое платье без рукавов с большим цветком, приколотым сбоку у выреза.