Нить судьбы
Шрифт:
– Он хоть раз тебе об этом сказал? Хоть раз намекнул?
– Мне достаточно того, что он ни разу меня не обнял!
– Значит, у него были весомые причины для этого! Очень весомые! А ты даже не потрудилась подойти и спросить!
– Я спрашивала, понимаете, спрашивала!
– Лина захлебнулась в рыданиях, - Я спрашивала! И он не ответил!
Она отвернулась обратно к окну и закрыла лицо руками.
Взрыв эмоций, которого так добивался Матвей, наконец, нашел выход. Лина плакала навзрыд, выплескивая все, что наболело.
– Значит, ты неправильно спрашивала!
– прикрикнул на нее мужчина, - Марк
Нужно еще сильнее выдавить эту проклятую депрессию, иначе сегодняшняя работа просто насмарку будет.
Матвей заходил по комнате, заложив руки за спину.
– Ну и что тебе Гюнтер еще говорил?
– Что я его имущество, - зло ответила ему девушка.
– Ну, отлично… Имущество… И что? Ты себя ощущаешь этакой вещью, которую захотел - сломал, захотел - подарил?
– Нет, конечно, нет, - Лина всхлипнула, успокаиваясь, и покачала отрицательно головой, - Но и Марк говорил, что я ему принадле…
Матвей снова подскочив к девушке.
– Да пойми ты, дурья башка, чей бы инициал у тебя не стоял, ты не вещь, ты взрослый самостоятельный человек. Точнее, взрослая самостоятельная дура! Ты мстишь понтифику за его любовь вместо того, чтобы найти и уничтожить настоящего виновника! Или ты хочешь сказать, что Рейнхарту удалось тебя сломать? Что он сумел сделать из тебя игрушку?
– он поднял к себе ее голову за подбородок и взглянул в заплаканные глаза.
В глазах Лины начала зажигаться злость, но она молча слушала префекта.
– Сумел?
– он почти прокричал свой вопрос.
– Нет!
– в ярости же крикнула ему в ответ девушка и выдернула голову из его рук.
– Отлично, - Матвей ударил ее по плечу, одобряя, - Тогда найди его, девушка, и докажи, что ты не его вещь! И заодно отомсти ему за все, что он с тобой сделал!
Лина хотела что-то ответить, но Матвей не успокаивался:
– Я бы на твоем месте давно бы взял его вероятности и шандарахнул по ним капитально, так чтобы ему мало не показалось, чтобы он навсегда запомнил, как трогать ткущую, а ты, вместо этого, сидишь тут и нюни разводишь!
Мужчина встал как вкопанный и уставился на девушку. Та снова отвернулась к окну, и префект так и не понял, дошло ли до нее, что он пытался до нее донести, или нет. Видя, что сказать ему больше нечего, он развернулся и направился к двери.
– Матвей, - позвала его девушка. Он остановился и обернулся.
– Спасибо, - впервые за эти три дня он увидел живую и яркую улыбку девушки.
Пару раз, когда ему срочно надо было решить некоторые вопросы, Матвей приезжал к понтифику в больницу и видел, что девушка изменилась в худшую сторону и каким обреченным взглядом следит за ней Марк. Теперь Матвей мог за себя порадоваться. Ему удалось, если не вернуть ей привычное жизнерадостное состояние, то хотя бы избавить ее от безжизненности и отчаяния.
Если повезет, то Лину он отправит обратно к понтифику не аморфным существом, а полноценной и здравомыслящей женщиной, какой она и была раньше.
Ну и себя заодно не забудет.
На следующий
Дела пошли на лад.
Правда, единственное, что не нравилось префекту - Лина категорически отказывалась вернуться к Марку. Она даже попросила Матвея поговорить с нейтралами по поводу снятия инициала, мол, если понтифику она и правда так важна, то он поставит ей клеймо повторно. Префект отказался.
Эта дурость, как он выразился, была противозаконна и Матвей не собирался совершать подобные действия. Он слишком дорожил своей шкурой.
Терапия Матвея сделала с девушкой то, что не могли долгие часы бесед с психиатром. Он сумел задеть за живое и вернуть Лине радости жизни. Девушка снова стала веселой и общительной, к ней вернулись здравый смысл и язвительный цинизм, которого иной раз префект даже побаивался, так как язычок у нее был зачастую чересчур острым.
Лина в благодарность решила хоть немного внести уюта в холостяцкий дом префекта и стала временной домохозяйкой для него. Уборка, стирка, глажка, поливка цветов, все, что необходимо было делать для обеспечения комфортной жизни одинокого мужчины. Правда, на улицу Матвей ее просил все-таки не выходить. Мало ли кто может заметить ее.
Девушка пару раз поинтересовалась у Матвея, что происходит в резиденции, не упоминая каких-либо имен, на что префект ей сухо отвечал, что Марк ее разыскивает, война с Орденом продолжается, и это все, что ей нужно знать. Меньше знаешь - крепче спишь, всегда добавлял он в конце. Не сказать, что это успокаивало девушку, но больше ей получить информацию было не от кого, Матвей запретил даже выходить в сеть под собственными, известными всем, логинами, чтобы не раскрыть свое местонахождение. Только анонимно и только читать, никакого общения.
Однажды Матвей поинтересовался:
– Лина, вы - ткущая. Почему же вы не изменили собственную вероятность, чтобы избежать той неприятности?
По взаимному молчаливому согласию, они никогда больше не упоминали ни заброшенный дом в Подмосковье, ни того, что в нем произошло с девушкой. Всегда лишь “неприятность” или “происшествие”.
Девушка положила на стол полотенце, которым вытирала посуду, вымытую после собственного обеда, и ответила:
– Гюнтер в начале зимы отвозил меня к Раде, - Матвей на это коротко кивнул, он помнил, что Раду упоминали на Совете клана, когда Эстебан поднял вопрос инициала Лины.
– Она дала мне выбор, либо снимает с меня “Молебен молчания”, который вызывал у меня дикие головные боли, либо - “Щит Габриэля”, чтобы я не могла изменить свою собственную жизнь. Я выбрала “Молебен”.
– Интересный выбор, - задумчиво потянул префект, - И почему именно его? Вы же могли сначала снять “Щит”, а затем с помощью дара изменить свою вероятность так, чтобы и “Молебен” вам не причинял вреда.
Лина ошарашено на него уставилась.
– Мда, видимо этот вариант вам в голову не пришел, - ухмыльнулся Матвей.
Девушка согласно кивнула головой.
– Да, об этом я не подумала. Но, я думаю, что это не все. Помните тот случай в “Странном месте”?
– Это где произошел теракт Ордена, но все выжили? Да, интересная была история, многие задавались вопросом, как это случилось.