Нити Данталли
Шрифт:
— Пожалуйста! — срывающимся голосом выкрикнул Ганс, не дав державшему арбалет человеку с глазами разного цвета, закончить свой приговор. — Я ничего не сделал! Не убивайте меня…
С губ беглеца снова сорвался стон, когда нога непроизвольно пошевелилась, и боль прострелила ее от пятки до бедра. Тело вновь сотрясла дрожь.
— Куда ж ты ему попал, что он так стонет? — послышался нарочито звонкий, но одновременно низкий и шелестящий неприятный голос.
Несмотря на боль в ноге, Ганс нашел в себе силы обернуться на говорящего и даже сумел скопить в глазах достаточно бессильной ярости,
«Слепой!» — изумленно подумал Ганс, не понимая, как этот человек так уверенно держится в седле и правит лошадью при полном отсутствии зрения.
— В ногу, — отозвался второй спутник Бенедикта Колера. — Хороший выстрел, кстати.
Стрелявший предпочел проигнорировать оба комментария своих людей.
— Ничего не сделал, говоришь? — усмехнулся он, склонив голову. — Не поверишь, Ганс, но именно поэтому мы решили прервать твое путешествие. Потому что ты ничего не сделал, хотя должен был. Ты своим молчанием оказал помощь опасному преступнику. Данталли.
— Нет! — в страхе закричал раненый, вновь скривившись и застонав от боли в дернувшейся ноге. — Нет, прошу, жрец Колер… я не знал! Клянусь, я не знал…
Бенедикт прищурился, вновь зарядив арбалет и взведя его, направил в другую ногу беглеца.
— Ганс, ты получишь еще одну стрелу, если вновь перебьешь меня, уяснил?
Раненый умолк, до боли прикусив нижнюю губу. Попавшая на лицо при падении грязь неприятно скрипнула на зубах.
— Так вот, — продолжил Бенедикт, — ты прекрасно понимаешь, почему я за тобой отправился. Собственно, поэтому ты и сбежал из Олсада — налегке и в большой спешке. Невиновные, Ганс, так не бегут. Поверь, я много повидал таких, как ты. И в приговоре пока ни разу не ошибся. Хотя, разумеется, формальное дознание ты пройдешь. Нам есть, о чем поговорить перед тем, как ты ответишь за смерть пятнадцати жрецов олсадского Красного Культа.
— Я ни при чем… — простонал Ганс, тут же в ужасе округлив глаза, понимая, что вот-вот получит еще одну стрелу.
— Бенедикт, не стреляй, — прошелестел слепой жрец, обратившись к командиру. — Он так кровью истечет раньше времени и будет совершенно бесполезен на дознании.
— Ренард прав, — добавил второй спутник. — Придется тогда ждать дольше, пока он очухается. Судя по голосу, он и так вот-вот хлопнется в обморок.
Губы Ганса задрожали от подступающих отчаянных слез.
— Я мирный человек… простой трактирщик. Жрец Колер, смилуйтесь! Вы не можете…
— Могу, — строго оборвал Бенедикт. — И обязан. И, скажу тебе больше Ганс, после того, что благодаря твоему молчанию устроил в городе этот монстр, я исполню свой долг с большим удовольствием. Иммар, забираем его. Пора возвращаться в Олсад, господин Меррокель.
Сонный лес, Везер
Восемнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.
Небольшая хижина близ старого безымянного погоста одиноко стояла в лесной чаще неподалеку
— Леди Аэлин, бояться его не нужно, — в голосе послышалась снисходительность, и охотница ощутила, как щеки заливает легкий румянец.
— Я не боюсь, — упрямо качнула головой она. — Здоровое опасение охотникам еще не вредило.
— Потому что каждый иной представляет угрозу? — прищурился кукольник. Аэлин хмыкнула.
— Скажете, что это не так?
— Не всякий иной жаждет вашей смерти. И не всякий намеревается причинить вред, — примирительно кивнул данталли. — Теодор вас не тронет, он для вас угрозы не представляет, потому что ее не представляю я.
— Вот как? — нервно хохотнула женщина.
— Разве не так?
— Угрозу вы еще как представляете, Мальстен. Вы — наиболее опасны для меня, потому что я вам доверилась. Для вас я уязвима, потому что, во-первых, нуждаюсь в вас, а во-вторых, вы обладаете силой контролировать кого угодно, в том числе и меня. Я вынуждена всегда держать с вами ухо востро и при этом помнить, что, по сути, перед вами совершенно беспомощна. По-вашему, у меня мало поводов для опасения? Быть может, опасайся вас мой отец в нужной мере, он не угодил бы в плен, о котором вы мне никак не хотите поведать.
Собственная резкая интонация тут же осадила женщину, она опустила взгляд. И, хотя внешне данталли оставался невозмутимым, Аэлин знала, что сумела задеть его. За недолгое время их знакомства, охотница уже научилась различать те или иные чувства в глубине его странных, почти нечеловеческих глаз.
— Простите, — вздохнула она. — Я не должна была так…
— Нет, не извиняйтесь. Вы правы, я вам так и не успел рассказать о Малагории, а знать вы имеете полное право. Хотите услышать сейчас?
Аэлин недоверчиво покосилась на дом аггрефьера и вздохнула. Не следовало начинать этот разговор, находясь под контролем демона-кукольника. Услышать историю о плене Грэга Дэвери в Обители Солнца женщина хотела, будучи свободной от нитей.
— И продлить время вашего надо мной контроля? — усмехнулась она. — Нет, пожалуй, мы все-таки отложим этот разговор на более подходящее время. Не берите в голову мою претензию, я бросила ее сгоряча. Видимо, марионетка из меня вышла слишком нервная.
Мальстен изумленно округлил глаза.
— Я не думал, что мое влияние было… что оно докучало вам в пути.
Охотница качнула головой.
— Оно и не докучало. По правде говоря, я вообще не ощущала ничего чужеродного по дороге сюда, хотя, признаться, даже пыталась. Просто, насколько я знаю, чем дольше контроль, тем дольше расплата, ведь так?
Данталли отвел взгляд. Его молчание само по себе послужило Аэлин положительным ответом. Она вздохнула.
— Расскажете мне, когда направимся во Фрэнлин, хорошо? Тогда будет самое время. Хочу понять для себя только одну вещь.