Нити разрубленных узлов
Шрифт:
Я ничего не могу понять. Стараюсь, мысленно занимая место то одного, то другого участника рассказанных мне историй, но все тщетно.
Зачем бежать из родного мира, чтобы в чужом оставаться все тем же самолюбивым, самоуверенным и жестоким существом? Зачем кровью других устанавливать свою власть за гранью этого странного сна? Может быть, правильнее было бы проснуться там, дома? Проснуться и наконец начать делать то, что считаешь нужным?
За окном темнеет. Скоро наступит ночь, за ней придет утро, а где-то позади этих двоих уже строит неведомые планы новый день. Что он готовит мне? Да и есть ли вообще разница в том,
Меня не станут вечно держать в детском теле, это понятно. Скорее всего, поступят так же, как с Себерро, только найдут подходящее желание и человека, который его пожелает. Куклу. Тогда я либо опять попаду в ловушку, либо вступлю в сражение с чьей-то душой, чтобы победить и… И постараться овладеть новой плотью.
Сражение. Это слово только звучит заманчиво, а на деле обещает новый приступ скуки. Мне ведь уже обо всем рассказали, не так ли? Пусть не открыли всех секретов, но дали понять, в каком направлении надо искать ключи к сундуку победы. А может быть, эсса Рен оказался даже чрезмерно щедрым. В конце концов, сторонники нужны всем. Особенно обязанные жизнью сторонники.
Кто-то любит ночь, кто-то ее боится, мне же все равно, светло или темно перед глазами, потому что я знаю: мрак может сгуститься и посреди самого яркого солнечного дня.
Так было, когда меня известили о Либбет, совершившей ту нелепую глупость. Моя племянница с детства не отличалась глубоким умом, но не должна была вступать во «врата мечты». Зачем? Почему? Я ломал голову над множеством возможных ответов. А после возвращения спрашивать было бесполезно. Наверное, ей тоже стало скучно жить, и она сбежала в… В сон за гранью реальности.
Здесь возможно все, если верить Себерро Рену. Но с другой стороны, если верить ему же, по ту сторону «врат» ничего не меняется. Просто возникает новое поле, уставленное фигурами, а игроки-то те же самые.
Мы.
Вечер, вечер, вечер… Только он один не слушается ничьих просьб и приказов. Только он придет: сегодня – ко мне, завтра – к кому-то другому.
Кто знает, может, меня просто убьют? Все те часы в обществе недокровок я не чувствовал, чтобы во мне хоть кто-то нуждался. Даже как в расходном материале. Держат при себе, чтобы не дать шанс какому-нибудь смельчаку, и только. Или на тот случай, если с моим предшественником что-то не заладится. А едва удостоверятся в успехе, убьют. Да. Наверняка. Но… Это стало бы самым приемлемым выходом.
Я не хочу воевать со своими соплеменниками. И уж тем более не хочу воевать с теми, кто по праву рождения живет в здешних краях. Да, война способна развеселить дух и разбередить кровь, но лишь случайная, нежданная, непредсказуемая. А осознавать, что тебя ждут годы, состоящие из одних сражений… Скучно.
Стать хозяином какого-нибудь клочка земли? А дальше? Владения хороши для поколений, сменяющих друг друга, но здесь невозможно продолжать свой род. А если все же решишься, получишь в наследники вечно озлобленных или рабски покорных недокровок. Да и нести в себе они будут не твою кровь, а кровь сломанной тобой куклы.
Темнота становится все гуще.
Зачем мне здесь жить? Зачем прыгать из тела в тело? Зачем умирать и снова рождаться? Смерть должна происходить лишь однажды, иначе жизнь перестает иметь цену. Туда-сюда, туда-сюда, как маятник… Себерро Рен никогда бы не признался даже самому себе, что стал часовым механизмом.
Одним мгновением и для себя одного. Вот и ответ.
Только что мешало делать это дома? Присутствие более сильных и могущественных персон рядом? Ну конечно. Не смельчаки проходят за «врата мечты», нет. Трусы, обиженные и обозленные на весь мир. А я не хочу находиться среди таких.
Почти ничего не видно. Но пальцам не нужен свет. Они легко справляются без помощи глаз, разрывая на полоски грубое полотно рубахи.
Я не примкну к твоей армии, Себерро. Не дождешься. Ты говорил, что умирать будет больно? Что ж, потерплю. Я ведь уже знаю, каково это. Это тебе наверняка было трудно в первый раз покинуть тело куклы, ты же пришел в этот мир по пути «вдоха», а я очень хорошо помню лезвие, взрезающее плоть. Мою плоть. Живую. Родную. Любимую.
Ты так долго живешь здесь, эсса Рен, что уже забыл о своей родине. Забыл о славе империи Дайа, славе, складывающейся из доблести и чести ее подданных. Забыл о главной заповеди, существующей с незапамятных времен. Правда, сейчас о ней многие забыли. К примеру, те, что распяли меня на пыточной скамье. Зато я помню. Помню по рассказам отца, хмуро глядящего в глубь бокала, на дне которого осталось всего несколько слез крепленого дарриваса…
Настоящий имперец никогда не поднимет оружие против другого имперца. Даже рискуя жизнью. Когда-то этот закон помог Дайе родиться и вырасти. А исчезая, уведет за собой в небытие и империю.
Я не стану драться с подданными моего императора. Я не стану примыкать к беглым трусам. Просто? Да. И главное, когда две дороги с перекрестка становятся для тебя непроходимыми, ты легко и смело шагаешь на оставшуюся. На свою последнюю дорогу…
Это не мое тело. И оно никогда не станет моим. В лучшем случае перестанет жать под мышками и в талии.
Это всего лишь одежда, ссуженная на время. И где-то в ее складках прячется прежний хозяин, мальчик, который хотел научиться бегать.
Я бы рад вернуть тело тебе, малыш. Но рядом нет того, кто бы умел изгонять демонов. Да и где его искать? Я не выйду за ворота этого дома. Меня попросту не выпустят. А драться… Извини, не получится. То, что хранится в моей памяти, не применить к твоей плоти, это я давно уже понял. Нужны годы работы, а их в моем распоряжении нет.
Не все полоски получаются одинаковыми, некоторые приходится сплетать вместе, но, думаю, они выдержат. В конце концов, ребенок весит немного. Главное, чтобы прочности веревки хватило для рывка. И еще нужно найти место.
За окном вспыхивает и не гаснет зарница. Еще одна. Новый день настает раньше срока? Быть того не может.
Цепляясь за камни, лезу вверх. Туда, где заканчивается кладка и начинаются деревянные плашки решетки. Хватаюсь за одну из них и чуть не падаю обратно в сопровождении насмешливого треска. Остатки ставен совсем рассохлись, надо же… Но рама должна выдержать. Нужно только закрепить веревку.