Нити разрубленных узлов
Шрифт:
Правила игры изменились, а новые мне не нравятся. Я готов изображать послушание и преданность, готов даже по собственной воле уверовать в праведность командира, но сегодня верховный бальга Катралы перешел грань чести. Его слуги согласны были пойти за ним и ранее, зачем понадобилось насилие над сознанием? Или он боялся отказа, а вместе с ним открытого неподчинения, или…
Второй вариант намного жизненнее, но тем и омерзительнее.
Иакин Кавалено заранее обрек своих людей на заклание. Приговорил к смерти, а приговор может быть исполнен в любое мгновение, как явственно показала
Слишком мало шансов. Одержимый прибоженный – сильное оружие. Возможно, непобедимое. Хотя это предположение можно проверить.
– Ты слышал проповедь на дворе?
Демон кивнул.
– И что скажешь? Твое сердце она тронула?
Он ответил не сразу, видно, задумался о чем-то своем.
– Да. Но не так, как твое.
– Объясни.
Похоже, он понял, почему я спрашиваю. Понял раньше меня самого.
– В этом теле нас двое. И тот, который… человек, сейчас почти отсутствует. Его плоть откликнулась на слова, но хозяином остался мой разум.
– Значит, твою голову проповедник не свернет на сторону?
Демон криво улыбнулся:
– Да. В отличие от любого, кто войдет в эту комнату после тебя.
Кто-то, выполняющий приказ и не видящий преград на своем пути. Воин без сомнений и колебаний. Смогу я справиться с таким? Может быть. С одним. С двумя. С тремя. А дальше? Тех, кто остался во дворе, многовато для меня одного.
Для одного…
Это безумие. Но это самый лучший способ остаться сегодня в живых.
– Твое предложение еще в силе? То есть угроза.
Он растерянно приподнял брови:
– О чем ты?
Я встал с кровати и подошел к всемогущему, но одновременно бессильному чудотворцу, запертому в клетке измученного детского тела.
– Ты грозился себя убить. Это ведь сработает только со мной, верно? Все прочие охотники до женского тела – недокровки, и им твои слова покажутся чем-то вроде бессмысленной шутки.
Он кивнул:
– Да, у меня только один шанс. Ты.
– Почему не она?
– Не смогу. Ее сознание лишено желаний.
– Так в чем дело? – Я повернулся к кровати, на которой все еще сидела дрожащая от холода и неизвестности девушка. – Лус Кавалено, не хотите чего-нибудь пожелать?
– Не надо. – Его рука с ломаными пальцами коснулась моей.
– Почему?
– Не получится.
Я сам понимал, что другого выхода нет. Но помимо правильности предстоящего выбора в двух шагах от меня стояло и кое-что другое. Стояло и торжествующе скалилось.
Я ведь сейчас на волосок от того, чтобы исполнить свое желание.
Свое.
Заветное? Или просто какое-нибудь? Все что душе угодно?
Если бы! Нет, мне нужно пожелать чего-то, способного помочь выжить. И нельзя ошибиться ни на одно слово.
Какая жестокая насмешка… Заполучить в свое распоряжение величайший дар этого мира – и вместо свободы оказаться вдруг в тесной тюремной камере. Нечестно! Почему всем прочим никто не устанавливает границ? Почему любой полудурочный
Может быть, тем, что однажды исполнил не тот приказ? Или промолчал там, где следовало кричать? Стоял смирно, когда требовалось броситься в бой? Отнял жизнь, которую нужно было хранить надежнее всех сокровищ мира?
Причин много. Или всего одна. Неважно. И выход тоже один.
Я могу наивно погибнуть или коварно выжить? Да тут и выбирать не из чего!
– Что ж, тогда поработаем вместе… напарник.
Он вздрогнул, услышав это слово, и посмотрел на меня взглядом, совершенно чужим для мальчишеского лица. Взглядом человека, умеющего действовать.
– Только не вздумай обманывать.
– Как?
– Ты должен пожелать того, что сможет ее спасти. И если я пойму, что ты врешь…
– Не продолжай. Я не боюсь. И не вру. Жалко тратить время на вранье.
– Я смогу до тебя добраться, если что, – еще раз на всякий случай пообещал демон, хотя в каждой черточке пленившей его плоти уже плясало азартное нетерпение.
А я надеюсь, что прежде до меня доберется кое-кто другой.
Да, не совсем благородно умалчивать о моем рыжем приятеле, но сражение хорошо начинать лишь тогда, когда твои тылы надежно прикрыты. Охотник за демонами не упустит своей добычи. Он не даст мне натворить бед. В нашу последнюю встречу он позаботится обо всем. Я просто должен до нее дожить.
Демон повернулся ко мне спиной:
– Начинай. Я скажу, когда будет можно.
Одна ладонь на влажных завитках затылка, другая под подбородком. Тонкие косточки, хрупкие…
Итак, чего же пожелать? Силы? Ловкости? Удачи? Отваги? Но ни первая, ни последняя в отдельности не помогут справиться со всеми врагами, что поднимут на меня оружие. Кто-то всегда сможет оказаться сильнее или быстрее, а удачливость не прибавит выносливости: что проку от сотни счастливых случаев, если возможности моего тела закончатся на девяносто девятом?
Я должен справиться со всеми. С любой опасностью. С любой угрозой. Где она обычно живет? В обнаженных клинках или хитроумных планах. Но клинки всегда лежат в чьих-то ладонях, а планы рождаются в головах. Моими противниками все равно станут люди, так или иначе. И я должен…
Уцелеть в поединках?
Хорошая попытка, но слишком туманная. Уцелеть ведь можно, попросту сбежав от войны. Но тогда война отправится за тобой.
Уничтожить противников?
Уже лучше. Смерть – самое надежное обещание покоя, а гора трупов лишь милое к нему приложение. Только что делать, если мне невинно или бездумно возразят, а я приму слова за повод для немедленного убийства? Так можно вырезать всю Катралу подчистую. Пусть город, некогда провозгласивший демонов своими богами, этого заслуживает, я в палачи не нанимался. Мне всего лишь нужно быть уверенным: каждая схватка закончится в мою пользу. А для этого мне нужно…