Нити разрубленных узлов
Шрифт:
Двух угольков?
Всколыхнувшееся марево накрывает глаза ленивой волной. Нет больше комнаты, нет линий и цветов – одна странная круговерть, посреди которой злобно скалится безволосая девчонка, собирающаяся натравить на меня…
Демон. Он – демон. Он должен сидеть под замком.
– Как…
Это еще не реплика, а всего лишь попытка, проваливающаяся в самом начале. Мой вопрос не нужен. Бессмыслен.
Его руки по локоть в крови. В его собственной. Сеть порезов на коже, частью глубоких, частью поверхностных. Пара пальцев, согнутых
Если на его пути высились преграды, он ломал их, чтобы прийти сюда. Ломал, не щадя полученного в распоряжение тела. Но ради чего? Или… ради кого?
– Не причиняй ей вред.
Лицо ребенка, перекошенное гримасой то ли боли, то ли отчаяния, то ли решимости, а может, всем вместе и сразу.
– Не причиняй ей вред.
Он упорен в своем решении. Но чего хочет добиться? О чем он говорит, все настойчивее и настойчивее?
Новая волна перед глазами. Более высокая. Более сильная. И куда прозрачнее предыдущей. Взгляд устремляется за ней. Поворачивается. Кажется, что я смотрю куда-то внутрь самого себя, а в следующее мгновение снова встречаю на пути красные уголья. Еще раз. И еще.
Голова кружится. И с каждым кругом в мои уши молотом вбивается снова и снова несколько остающихся неизменными слов:
– Не причиняй ей вред.
Не крик. Почти шепот, словно силы иссякли вместе с кровью, покинувшей пальцы. Но для меня – настоящий гром.
Эхо сердца бьется уже в самых висках. Стремительный бег нарастает до предела, чтобы вдруг оборваться и швырнуть меня к искупительному ложу. Ладони успевают опереться о край, но действуют сами по себе, потому что сейчас мне все равно. Пусть будет падение.
Что угодно, только бы вновь почувствовать незыблемость мира.
Что угодно, только бы вернуться обратно. Вернуться туда, откуда начал.
Пусть это будет означать, что весь путь придется пройти заново, я согласен. Мне не привыкать. Пусть ноги снова двинутся вперед в ритме старого доброго марша. Марша, который с утра и до вечера всегда вел меня по городу и по жизни.
– Не причиняй ей вред.
– Ты просишь?
Перед глазами белая простыня. Смятая. Влажная от прикосновения моих ладоней, все еще прижатых к ложу и удерживающих меня на весу, потому что ноги пока заметно дрожат.
Надо же, справились. Значит, силы еще есть. Вот только хватит ли их, чтобы дотянуть до завтрашнего утра?
– Или приказываешь?
Молчание. Настороженное, но не враждебное. И на том спасибо. Правда, потом все повторяется снова:
– Не причиняй ей…
– А других слов не знаешь? Тогда будь другом, помолчи минутку, а то голова и так идет кругом.
Я качнулся вперед, наконец-то сел и смог расслабить явно перетрудившиеся руки. Закрыл глаза, прислушиваясь к дыханию.
Ровное. Почти. Сердце все-таки перестало бешено стучать.
– Наваждение прошло?
Он так называет помешательство, охватившее меня с головы до ног?
– Ага. Надеюсь, что прошло.
Хотя
Пламенные речи зажгли огонь в моем сердце, оно подчинило себе тело и разум… Ненадолго, однако. Стоило командирскому гласу стихнуть так не вовремя, началось нечто куда более интересное. Словно кто-то старательно расчистил в моей голове целое поле, а дом возвести забыл. Успел только выкопать глубокую яму, с краев которой тут же начал осыпаться песок, погребающий под собой все полученные наставления. Безвозвратно? Кто знает.
Нет, впечатлений слишком много, чтобы начинать их осмысливать прямо сейчас. Когда-нибудь позже. В другой раз. Единственное, стоит убедиться:
– Там на дворе пошалил один из ваших?
Лицо мальчишки брезгливо перекосило, но лукавить он не стал:
– Да.
Что ж, вот я и испытал силу демона на себе. Хороший опыт. Жесткий. Такой, как надо. Плохо, что теперь нужно принимать решение.
– Не причиняй ей вреда.
– Боюсь, именно это придется сделать, чтобы вред не добрался до меня самого.
Немного невинной лжи не помешает. В конце концов, все лгут, чем я хуже?
Видимо, мой ответ показался демону вполне искренним, потому что повторения просьбы не последовало. Зато прозвучало что-то весьма похожее на угрозу:
– Если ты дотронешься до нее, я убью себя. Знаешь, что случится потом?
Если дотронусь? Хм. А если первой это сделает Лус? Вернее, уже сделала: прижалась своей спиной к моей, то ли ища защиты, то ли спасаясь от холода.
– Я здесь не один.
– Только не для меня.
Намек на то, что телом девушки он не собирается воспользоваться? Зачем тогда хочет сохранить его в целости?
– Какое тебе дело до нее?
– Она кое-что для меня значит.
– Ты же демон, что для тебя может значить человек?
Он не ответил. Осекся, едва раскрыв рот. Но даже если бы произнес то, что хотел, легче бы мне от этого не стало. Нужно что-то решать, и как можно скорее, ведь до утра ждать меня никто не станет: через пару-тройку минут явится очередной претендент на искупление грехов.
Я все еще могу сделать то, зачем пришел в эту комнату. Если, конечно, удастся отмахнуться от демона-недоростка и избежать его покушения на мою душу. Потом вернуться во двор, дождаться окончания церемонии и… И непременно попасть под очарование новой проповеди, которая призовет меня и моих товарищей по несчастью на подвиги во имя невесть кого и чего.