Ниже нуля
Шрифт:
Смущение. Испуг. Голод. Вину. Холод. После, наверное, слишком
долгого времени, мне удается кивнуть.
Он слегка улыбается и бросает веревку. Я смотрю, как она
разматывается, скользит вниз ко мне и ложится в паре дюймов от
моего тела. Затем я протягиваю руку в перчатке и обхватываю её
конец.
Я всё ещё растеряна, напугана, голодна и виновата. Но когда я
поднимаю взгляд на Иэна, возможно, мне становится не так холодно.
* * *
растяжениях, то это плохо.
Иэн верен своим обещаниям и вытаскивает меня из расщелины
всего за пару минут, но как только я оказываюсь на поверхности, я
пытаюсь хромать, и ... это выглядит не очень хорошо. Моя нога
касается земли, и боль пронзает всё моё тело, как молния.
— Бля...
– Я прижимаю руку к губам, пытаясь спрятать свой вздох в
ткани перчаток, и изо всех сил стараюсь удержаться на ногах. Я
уверена, что громкий шум ветра заглушает моё хныканье, но я ничего
не могу поделать со слезами, заливающими мои глаза.
К счастью, Иэн слишком занят сбором веревки, чтобы заметить это.
— Мне нужна секунда, - говорит он, и я радуюсь этой отсрочке.
Возможно, он только что спас меня от превращения в десерт для
белого медведя, но почему-то мне неприятна мысль, что он увидит
меня плачущей и слабой. Ладно, хорошо: я нуждалась в спасении, и, возможно, сейчас я выгляжу не очень. Но мой болевой порог обычно
довольно высок, и я никогда не была нытиком. Я не хочу давать Иэну
повод думать иначе.
Кроме.
Кроме того, что эти две одинокие слезы открыли шлюзы. Позади
меня Иэн загружает своё альпинистское снаряжение в рюкзак, его
движения практичны и экономны, а я... Я не могу заставить себя
предложить какую-либо помощь. Я просто неловко стою, пытаясь
уберечь свою пульсирующую лодыжку, на одной ноге, как фламинго.
Мои щеки горячие и мокрые от падающего снега, и я смотрю вниз на
свою дурацкую расщелину, думая, что ещё минуту назад - пока Иэн, мать его, Флойд - это было последнее место, которое я видела.
Последний кусочек неба.
И точно так же меня пронзает стремительный ужас. Он сбивает
надуманную тишину моего марсианского океана, и огромные
масштабы того, что чуть не случилось, всего того, что я люблю, что я
могла бы упустить, если бы Иэн не пришел за мной, проносятся по
моему мозгу, как грабли.
Собаки. Три часа ночи летом. Сэди и Мара - абсолютные идиотки, а
я смеюсь над ними. Походы, чай со льдом из киви, греческий ресторан, который я так и не сходила, элегантный код, следующий сезон «Очень
странные
«Nature»26, увидеть людей на Марсе, финал "Песни льда и пламени"...
— Мы должны быть в пути, пока буря не усилилась, - говорит Иэн.
— Ты...
Иэн смотрит на меня, и я даже не пытаюсь спрятать лицо. Мне это
уже надоело. Когда он подходит ближе, хмурясь, я позволяю ему
поймать мой взгляд, приподнять пальцами мой подбородок, осмотреть
мои щеки. Его выражение лица меняется от срочного, обеспокоенного
до понимающего. Я делаю вдох, который превращается в глоток.
Глоток, к моему ужасу, превращается во всхлип. Два. Три. Пять. А
потом...
Тогда я просто в полном беспорядке. Я жалобно рыдаю, как
ребенок, и когда теплое, тяжелое тело обхватывает меня и крепко
прижимает к себе, я не оказываю никакого сопротивления.
— Прости, - бормочу я в нейлон куртки Иэна. — Прости, прости, прости. Я... я понятия не имею, что со мной не так, я...
– Я просто не
знала. Внизу, в расщелине, я могла притворяться, что ничего не
происходит. Но теперь, когда я выбралась наружу и больше не
чувствую оцепенения, всё возвращается, и я не могу перестать видеть
их, все вещи, всё то, что я почти...
— Шшш. - Руки Иэна кажутся невероятно большими, когда они
двигаются вверх и вниз по моей спине, обхватывают мою голову, поглаживают влажные от снега волосы, выбивающиеся из-под шапки.
Мы находимся в ледяной середине бури, но так близко к нему я
чувствую себя почти спокойно. — Шшш. Всё хорошо.
Я прижимаюсь к нему. Он позволяет мне рыдать в течение долгих
мгновений, которые мы не можем себе позволить, прижимая меня к
себе без воздуха между нами, пока я не чувствую биение его сердца
сквозь толстые слои нашей одежды. Потом он бормочет: — "Чертов
Мерел" с едва сдерживаемой яростью, и я думаю, что было бы так
просто свалить всё на Мерела, но правда в том, что во всём виновата я.
Когда я откинулась назад, чтобы сказать ему об этом, он закрыл мне
лицо. — Нам действительно нужно идти. Я понесу тебя к побережью.
У меня есть легкий бандаж для твоей лодыжки, просто чтобы не
испортить её ещё больше.
— Побережье?
— Моя лодка менее чем в часе ходьбы.
— Твоя лодка?
— Пойдем. Нам нужно идти, пока не выпало ещё больше снега.
— Может быть, я смогу идти. Я могу хотя бы попытаться...
Он улыбается, и от мысли, что я могла бы умереть - могла бы