Но я люблю его
Шрифт:
– Наверное.
Его щека у моего виска кажется ледяной. В объятиях Коннора я чувствую себя в безопасности, несмотря на то что в нескольких шагах от нас его отец сжигает дом по кусочкам. Интересно, как далеко он зайдет. Сожжет ли весь дом? Обратит ли все в пепел?
Я знаю, что Коннор больше его не боится. Он сказал, что с тех пор, как три года назад впервые постоял за себя, отец к нему не лезет. Тогда была их последняя стычка. Сейчас Коннор на голову выше отца, у него мускулистые руки и широкие плечи.
И все же в
– Может, уйдем?
– Ты иди, если хочешь. Но я ее не брошу.
Я знала, что он так скажет.
– Ему наскучит веранда, и он переключится на нее. Его остановит только мое присутствие.
Киваю.
– Может, она уйдет с нами.
– Она не уйдет.
И это я тоже знала. Она больше заботится о своем муже, чем о себе.
Понятия не имею, что его так вывело. Когда мы приехали, огонь уже бушевал. Вокруг царил хаос, и причину искать было поздно.
Вероятно, он и сам ее не помнит. Такая ярость не подчиняется разуму.
Не могу избавиться от страха, который испытываю перед Джеком. Это неправильно. Не думаю, что его голова вообще работает, он просто заведен слепой яростью. Опасной, пугающей, бессмысленной яростью, от которой мне беспокойно и страшно. Ноги покрылись мурашками, и хочется убежать отсюда подальше. Я разрываюсь между желанием спасти себя и остаться с Коннором.
– Думаю, нам лучше уйти, – шепчу я. Как бы сильно я ни прижималась к Коннору, этого недостаточно. Мне не скрыться.
– Ты иди. Не стоит здесь оставаться. Тебе не нужно видеть его таким. Я справлюсь сам, – отвечает он.
Я киваю. Знаю, что должна остаться ради Коннора, но мне не терпится отсюда убраться, оставить эту сцену позади. Уверена, сегодня это будет преследовать меня во сне: истерические всхлипы Нэнси, безумный блеск в глазах Джека, суровое, хмурое выражение лица Коннора. Увиденное его не удивило.
И это хуже всего. Осознание того, что это для него нормально. Что это всего лишь очередной день в его отстойной жизни. Коннор обвинял Джека не голословно. И меня от этого тошнит. Мне нужно отсюда выбраться. Нужно прилечь.
Я отворачиваюсь от Коннора и иду к своей машине. Джек отдирает очередной кусок решетки от веранды и бросает его в огонь. Дерево трещит, и я, отпрыгнув от шквала искр, спотыкаюсь о камень.
Это выводит Джека, и он в три шага оказывается передо мной, его лицо пылает от гнева. Я резко отступаю и с грохотом врезаюсь в машину.
Коннор молниеносно встает между нами и отталкивает от меня отца.
– Не трогай ее, – произносит он низким, угрожающим голосом, от которого у меня кровь стынет в жилах. – Никогда к ней не прикасайся.
Их лица разделяет всего сантиметр. Время словно останавливается, все замирает. У меня перехватывает дыхание, и я стою в ожидании, когда взлетят кулаки и прольется кровь.
Но Джек просто переводит взгляд с Коннора на меня, после чего возвращается
Все кончено, и я ухожу. Коннор чмокает меня в губы, и пока не передумала, я газую с подъездной дорожки – аж гравий разлетается под колесами.
В комнате Коннора почти темно. Включен лишь крошечный ночник, который светит сквозь стеклянное сердце.
Я смотрю на него со своего места в кровати, пока взгляд не размывается и все голубые, зеленые и янтарные цвета не сливаются в единую мозаику.
Иногда ночью я просыпаюсь и часами смотрю на сердце, размышляя о том, что оно значит для нас с Коннором. Вспоминая, как долго над ним трудилась, как подбирала каждое стеклышко с пляжа и склеивала все вместе в одну большую скульптуру.
Интересно, смотрит ли он на нее тем же взглядом? Понимает ли, что она означает? Осознает ли, что у него всегда будет часть меня. Каждый кусочек стекла – это частичка меня, которую я отдала ему.
Жаль только, что я не сохранила ни одной для себя.
Я лежу так несколько часов в ожидании. Знаю, что он вернется, когда Нэнси будет в безопасности, а его отец уйдет, и не раньше.
Коннор забирается ко мне в кровать в четыре утра, а я еще не сомкнула глаз, хотя они так болят, будто полны песка, веки отяжелели.
На мне его старая футболка и боксеры, Коннор сразу обнимает меня за талию, и я натягиваю одеяло повыше, спрятав наши лица и оставив только макушки.
– Ненавижу такие дни, – едва слышно шепчет он. В такие моменты мне кажется, Коннор все еще боится, что отец услышит его слова. Он забывает, что мы в его новой квартире и что его отец находится далеко отсюда.
– Знаю, – лишь отвечаю я, потому что других слов у меня нет.
– Хотел бы я, чтобы она его бросила.
– Я тоже. – И я правда хочу. Больше всего на свете. Тогда наша жизнь наладится. Все эти проблемы исчезнут, как только она уйдет от него и заживет в спокойствии. Весь стресс в жизни Коннора испарится, и тогда он будет по-настоящему счастлив.
Тишина наполняет комнату, пока не становится тяжелой. Она давит на нас. Она душит меня.
– Мне жаль. – Слова бесполезны, но мне все равно нужно их произнести.
– Он уже давно так не срывался.
Киваю.
– Я никогда не позволю ему тебя обидеть.
Я это знаю. Так же как и то, что напрямую Джек не причинит мне вреда. Он просто сделает это руками Коннора.
– Однажды он приставил пистолет к моей голове, – продолжает Коннор.
Я слышала эту историю. Много раз. Но знаю, что он расскажет ее снова – это его способ пережить ситуацию. Коннор будет говорить, пока не закончатся слова, а я буду слушать, пока он не заснет. И тогда наступит моя очередь бояться, метаться и вертеться всю ночь в попытках забыть истории и образы, забыть, как его голос срывается во время пересказа самых тяжелых моментов.