Но я люблю его
Шрифт:
У меня никого не осталось.
Как он и хотел.
16 июля
10 месяцев, 16 дней
– Почему бы тебе просто меня не возненавидеть? – Коннор даже не смотрит на меня. Сидит в кресле, уставившись на свои руки. Я знаю, что он изучает белые линии, бороздящие его кожу. Они извиваются на костяшках, как дорожная карта – свидетельство того, откуда он родом. – Почему не видишь, что слишком хороша для меня?
–
– Да, так и есть! И ты это знаешь!
Ненавижу такие моменты. Ненавижу, когда он убеждает меня бросить его. На самом деле он этого не хочет. Я это знаю. В нем говорит вина за содеянное. Это съедает его изнутри.
Бывают дни, когда Коннор мечтает проснуться без меня. Если я уйду, он сможет представить меня счастливой. Иногда мне кажется, что это помогло бы ему больше, чем моя поддержка.
Но для этого уже слишком поздно – я никогда не смогу уйти. Я все о нем знаю. Ему не справиться без меня. Кто тогда будет собирать его по кусочкам и подталкивать в правильном направлении. Я должна все исправить. Склеить все вместе и замазать трещинки в надежде, что никто не заметит подмены.
– Прошу, давай не сегодня, ладно? – говорю я. – Иди сюда. Просто обними меня.
Сидя на кровати, я тяну к нему руки, как мать к ребенку. Но Коннор не шевелится, и мне становится тоскливо без его объятий.
– Нет. На этот раз ты меня выслушаешь. Ты должна уйти, забыть обо мне и никогда не вспоминать. – Он поднимает голову и смотрит на меня, его глаза блестят от слез. – У нас ничего не получится по тысячи причин, и ты это знаешь. Пора взглянуть правде в лицо.
Я смотрю на него в ответ – на эти густые ресницы, обрамляющие ярко-голубые глаза, на светлые волосы, которые спутались от вчера нанесенного геля.
Коннор не выдерживает моего взгляда и отворачивается. Затем вздыхает, потирая шею.
– Но я люблю тебя, – произношу я. На глаза наворачиваются слезы, и одна стекает по щеке.
– Ты достойна лучшего. – Его голос сходит на шепот, но не лишается твердости. Коннор верит в свои слова и хочет убедить в них меня.
– Пожалуйста, – прошу я.
– Нет, – отвечает он уже громче и снова смотрит мне в глаза. – Я ухожу. Просто сяду в машину и уеду куда глаза глядят. Начну все сначала. Я не буду по тебе скучать. Думать о тебе. И тебе будет гораздо лучше без меня.
Я так сильно трясу головой, что слезы летят по сторонам.
– Прекрати реветь, – буркает он.
– Не могу!
– Это ничего не изменит.
Утыкаюсь лицом в колени и рыдаю, мое тело сотрясается от судорожных всхлипов. Я не могу дышать. Слезы отбирают у меня воздух и жизнь.
Я не смогу без него жить. Я больше не знаю, кто я, если не девушка Коннора. Разве он не видит, что от меня осталась только это? Не замечает, что я пожертвовала ради него всем? Что я не подала заявление в колледж, бросила друзей, выбрала его вместо мамы?
Разве он не понимает, что я живу ради него?
– Почему ты так со мной поступаешь? –
– Так надо. Тебе лучше уйти. Ты просто этого не понимаешь. Я никогда не стану тем, кем ты хочешь меня видеть.
– Но ты уже такой!
– Это ложь, – цедит он.
Так и есть. Я это знаю. Но человек, который сейчас передо мной, появляется лишь на короткое время. Это не весь Коннор. Им все еще управляет прошлое… и гнев. Отец хорошо над ним поработал. Пройдет много времени, прежде чем Коннор станет таким, каким, я знаю, он может быть.
Я хватаю ртом воздух, но выходит поверхностно. Легкие наполняются, но этого недостаточно. Я не могу дышать.
Очевидно, поняв это, Коннор в мгновение ока оказывается возле меня, притягивает к себе на колени и обнимает. Я поворачиваюсь и утыкаюсь лицом ему в плечо. И его рубашка намокает от моих слез.
– Ты мне нужен. Прошу, ты мне нужен. – Не уверена, понимает ли он мои слова. Я сама их едва слышу сквозь рыдание. Комок в горло мешает говорить.
– Прости. Не плачь. Все нормально. Только не плачь.
Понятия не имею, сколько мы так сидим: он укачивает меня и успокаивающе шепчет на ухо. Я плачу, пока слезы не иссякают.
– Ш-ш-ш. Извини. Мне так жаль. Не плачь. Я люблю тебя. Пожалуйста, прошу, не плачь. – Коннор качает меня, поглаживая спину, и я наконец снова могу дышать. Другой рукой он нежно и умиротворяюще перебирает мои волосы. – Пожалуйста, успокойся. Я люблю тебя. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
Я делаю несколько глубоких, медленных вдохов. Слезы почти высохли, и их можно сморгнуть.
– Мне нужно высморкаться, – произношу я гнусавым и охрипшим голосом.
Коннор тянется к комоду и передает мне большое пушистое белое полотенце. Я высмаркиваюсь три раза, чтобы можно было дышать через нос. Но даже после этого остается заложенность.
Мы устраиваемся на кровати, и Коннор притягивает меня к себе, переплетая наши руки и ноги настолько, что не поймешь, где заканчиваюсь я и начинается он. Да мне и не нужно разбираться. Я хочу, чтобы мы были единым целым.
В его комнате темно, как обычно. Звуки радио отходят на задний план, пока я слушаю, как дыхание Коннора смешивается с моим.
И опять есть только мы, спокойствие и тишина. Коннор берет оделяло и укрывает нас, а я придвигаюсь поближе.
Я так от этого устала. Прямо до мозга костей. Боль проникает все глубже. Боюсь, что однажды он действительно уйдет. Решит, что тем самым сделает мне одолжение. Такое ощущение, будто я падаю с горы, цепляясь за все подряд, но ничего не выходит, лишь набираю скорость, а впереди маячит скала, которая не оставит мне шансов.
– Прости, что так себя веду, – шепчет Коннор.
– Угу, – лишь отвечаю я, на большее нет сил. Мои веки тяжелеют и закрываются.