Но Змей родится снова? [Убить Змея]
Шрифт:
— Ну вы даете, Дарья Николаевна! Таким сложным фокусам боцман меня не обучал! — Разжав кулак, он швырнул в корзину скомканную бумажку. — Всего хорошего. Через неделю зайду за пособием.
Он вышел из комнаты и хлопнул входной дверью.
Даша застыла, безвольно опустив руки. Услыхав, как со скрипом открылись и захлопнулись дверцы лифта, она в досаде пробормотала:
— Дурак! Дурак! Дурак!
Потом, чуть подумав, извлекла из корзины брошенную Глебом бумажку и расправила ее на столе… Это был листок из тетради. В клеточку. На нем
Даша опустилась на стул и, всхлипнув, сказала:
— То-то же.
По пятницам Глеб давал шесть уроков французского, по одной паре в каждом из трех девятых классов. Все шло в привычном вроде бы русле за исключением двух моментов. 9‑й “Б” не искрился обычной жизнерадостностью, а буквально источал мрачный сарказм. Неформальные лидеры Лёня Рюмин и Гуля Шарипова любой вопрос по теме урока ухитрялись перевести на обсуждение гнусной роли Лубянки в болезнях российской демократии. Большинство класса, похоже, не шибко их понимало, однако поддерживало из солидарности. В настроение ребят Глеб демонстративно не вникал. Он лишь заставлял их высказываться по-французски, следя за грамматикой и произношением. И второе. Медведев из 9-го “А” явился с фонарем под глазом и на занятиях проявлял бестолковую активность, старательно изображая интерес к предмету. Из педагогических соображений Глеб поставил ему “четверку”, что привело беднягу в полное замешательство.
После уроков Глеб зашел в учительскую и попросил у завуча номера домашних телефонов всех девятиклассников.
— Вам зачем? — поинтересовалась Зинаида Павловна, протягивая ему отпечатанные на машинке данные.
— Кое-кто из ребят, — ответил Глеб, — проявляет способности к языку. Хочу поговорить с их родителями: не согласятся ли они на дополнительные занятия.
— Платные? — насторожилась завуч.
— Само собой. — Глеб старательно переписал в блокнот несколько номеров, хотя нужен ему был лишь телефон Лёни Рюмина. — Кто ж нынче работает бесплатно?
Завуч вздохнула, поправляя извечную косу на затылке.
— Трудно с вами спорить, Глеб Михайлович. Времена изменились.
Тут в учительскую впорхнула географичка.
— Здрасьте, кого не видела! — прощебетала она, и пышный ее задок вильнул перед Глебом.
Кроме нее и Зинаиды, в комнате никого больше не было. Глебу, можно сказать, повезло.
— Привет, Галь! — Он как бы продолжал переписывать номера телефонов. — Вчера, между прочим, был на банкете, который устроил этот… забыл, как называется фонд, где наш Иван Гаврилович — большая шишка.
Глаза географички загорелись.
— Как ты туда попал?
— Случайно. Сперва директор сделал мне выволочку за драку возле школы, а потом смягчился и вручил приглашение на презентацию их издательства.
Географичка колыхнула бюстом над его
— Ну и как? Приличный был банкет?
Завуч меж тем копалась в сумочке, делая вид, будто разговор этот ей неинтересен.
— Полное дерьмо, — скривился Глеб. — Публика там… сплошные олигофрены. Думаю, это издательство скоро сдохнет. Вместе с фондом нашего дорогого шефа.
Завуч резко поднялась. Ее увядшие щеки покрылись пятнами.
— Глеб Михайлович, этого я от вас не ожидала. По-моему, Иван Гаврилович заслуживает немного уважения…
— Зинаида Павловна, — округлил глаза Глеб, — разве я не имею права на собственное мнение?
— Разве о том речь?! — От негодования лицо старой девы сделалось даже привлекательным. — Но почему такая агрессивность, такое недружелюбие?! — Схватив сумку, она устремилась из учительской. — От кого, от кого, Глеб Михайлович, а от вас…
Дверь за ней захлопнулась. Географичка хихикнула:
— Схлопотал? Нашел перед кем откровенничать.
Вскочив со стула, Глеб сунул листок с телефонами в карман джинсов.
— Прокольчик получился, — пробормотал он, шагая к двери.
— Вечером придешь? — бросила вслед ему географичка, но ответа не услышала: Глеб уже мчался по коридору.
Завуча он догнал на лестничной площадке.
— Зинаида Павловна, я был неправ.
— При чем здесь прав — неправ, Глеб Михайлович?
Глеб прижал ладонь к груди.
— Но я лишь дурачился. Просто меня слегка занесло.
Выражение лица Зинаиды Павловны смягчилось.
— Вас часто заносит, Глеб Михайлович. Вам надо лучше себя контролировать.
— Буду, — с готовностью пообещал Глеб. — Надеюсь, вы не станете передавать директору о моем… как бы это выразить…
— Глеб Михайлович! — Бесцветные бровки завуча сошлись над переносицей. — Вот уже в который раз я слышу инсинуации насчет того, что я будто бы… Пожалуйста, усвойте раз и навсегда: я не ябеда!
Неожиданно для себя Глеб чмокнул ее в щеку и помчался вниз по лестнице.
Когда он, выйдя из школы, приближался к своему “жигуленку”, то заметил рядышком знакомый “вольво”, из которого сейчас же вылез златозубый Вася. На сей раз он был один и без оружия.
— Ну чё, как дела? — сверкнул он улыбкой. Глеб ответил вопросом на вопрос:
— Синяк братану ты поставил?
— Ну.
— Зачем?
Физиономия Василия выразила искреннее изумление подобным вопросом.
— Кто ж его, лоха, учить будет?
Не вступая в дебаты о педагогике, Глеб сразу высказал догадку:
— Тебя Дока прислал?
— Ну.
— Информация о Граче?
— Бои у него в воскресенье.
— Мне-то что? — пожал плечами Глеб.
— Он против Лося играет, — с многозначительной усмешкой сообщил златозубый, наблюдая за произведенным эффектом.
Глеб почесал переносицу.
— То есть… если я правильно тебя понял, Грач выставляет бойца против бойца Виталия Лосева, так?
— Без понтов.
— И кто ж бойцы?