Но Змей родится снова? [Убить Змея]
Шрифт:
— Лёнька! — прикрикнула в смятении мать.
— Так девушке и надо, — возразила Гуля. — Нечего было допоздна засиживаться.
— Думаешь? — как бы усомнился Лёня. — Но ведь у нее тоже есть родители. Разве они не волнуются?
— Сами виноваты, — заявила Гуля. — Не надо было девушку отпускать. Сидела бы дома — уроки делала. А потом все вместе смотрели бы телевизор.
— А что, — полюбопытствовал Лёня, — родители девушки — тоже чекисты?
Мать, казалось, готова была разрыдаться.
— Если ты немедленно
— Аня, спокойно, — Борис Викторович обнял жену за плечи, — мы ведем себя глупо. Проводи Гулю, — обратился он к сыну, — и сразу домой. Пожалуйста, Леонид… Времена теперь смутные.
С этими словами прямой как трость полковник вернулся в свой кабинет, прикрыл дверь и достал из письменного стола бутылку дешевого коньяка. “Времена смутные”, — повторил он и, сев в рабочее кресло, стал пить коньяк из горлышка.
Придя домой, Глеб тут же позвонил Даше.
— Спасибо, — сказала она.
— На здоровье, — ответил Глеб. — А за что спасибо-то?
— Проснулась я — тебя нет, а перевод мой выполнен от начала до конца.
— Поди ж ты! — удивился Глеб. — Везет же некоторым!
— А потом, — продолжила Даша, — я делала себе бутерброд…
— С чем? — уточнил Глеб.
— С сыром. Делала бутерброд с сыром и порезала палец чуть не до кости…
— Вот кулёма! — расстроился Глеб.
— Слушай дальше. Сунула я палец под кран, подержала… Вытаскиваю — ни кровинки, ни царапины. Будто и не резала.
— Хм! — опять удивился Глеб. — А еще говорят, в Москве беда с водопроводом. Теперь в случае чего буду все части тела под кран совать.
Даша прыснула.
— Представляю себе. Ладно. Что поведал тебе Малхасянц?
— Увы… — Глеб задержал дыхание, — как раз перед моим приходом его выбросили с десятого этажа.
Даша ахнула. И после короткого молчания вскричала:
— Глеб, мать твою! Можешь ты быть осторожней?
— Ты это мне?! — разозлился Глеб. — Сама лезешь куда не просят! В придурков стволом тычешь!
Они умолкли, переводя дыхание. Наконец Даша встревоженно спросила:
— Что теперь будем делать?
— Ты — ничего, — отрезал Глеб. — А я… Очень скоро я во всем разберусь. Поняла?.. Сиди дома и не впускай никого, кроме Илюшки и меня. Завтра заеду, завезу продукты. Ясно?.. Ну, что ты там сопишь? Хочешь, стишок прочту? Его мальчишка восьмилетний написал.
— Прочти.
Глеб откашлялся.
Пусть черти в пекло меня сведут и спрячут мои следы — друзья узнают…
Глеб сглотнул ком в горле.
…друзья придут и выручат из беды.
— Эй! — зазвенел Дашин голос. — Не смей там реветь в одиночку!
— Пардон, — буркнул Глеб, — мне стыдно.
— Ах, стыдно тебе?! А кто боевик на презентации испортил?! Друзья узнают, друзья, видите ли,
— Мне очень-очень стыдно…
— Слушай, засранец! Работаем стэп бай стэп! Всё, что делаешь ты, — то же самое делаю я! И попробуй мне еще вякнуть! — Даша дала отбой.
— Угу, — проворчал Глеб, кладя трубку, — размечталась!
Он выпил полпакета кефира и принял ледяной душ. Затем, как обычно, сел на диван в позе “лотоса” и уставился на дверцу шкафа. Сегодня дело пошло легче.
Фактура дверцы быстро обретала прозрачность и глубину. Сквозь нее, как сквозь сито, просочились солнечные блики. Комната наполнилась птичьим щебетом и ароматом цветов…
И тут зазвонил телефон. Глеб встал с дивана и распахнул дверцу шкафа. Вместо задней стенки оказался открытый выход на зеленый солнечный луг. Телефон меж тем звонил не умолкая. Глеб сходил за ним на кухню и вернулся. Луг оставался на месте, живой и благоухающий. Глеб расплылся в улыбке.
— Алло! — проговорил он в трубку.
— Привет, служивый! — услыхал он голос Грачева. — Тебе там не икается?
— О, Митюша! — Глеб продолжал любоваться лугом. — Где ж твои костоломы? Я соскучился.
— Потерпи чуток, скоро встретитесь.
— Жаль, что не сейчас. Но спасибо, что позвонил: ты большая умница. А знаешь почему?
— Не гоношись, педрило, — процедил сквозь зубы Грачев. — Ты у меня на коленях сосать будешь…
Продолжая блаженно улыбаться, Глеб выглянул из шкафа наружу и сощурился от яркого света. Мимо прожужжал шмель, с куста вспорхнула птаха — зато Митькин голос пропал начисто: вместо него из трубки доносились шипение и треск. Но стоило Глебу втянуть голову обратно в шкаф, в ухо ему вновь хлынули незамысловатые угрозы Грача.
— Так знаешь, почему ты умница? — перебил Глеб. — Потому что у меня возник вопрос: где этот придурок достал мой телефон? Легко на него ответив, я догадался, кто твой босс. Спасибо, Митя.
Даже по телефону было нетрудно определить, как перетрухал этот бородатый красавчик.
— Какой еще босс? Что ты мне пургу гонишь? — попробовал вильнуть он в сторону.
— Тот, что велел тебе меня прищучить. Но звонить мне по телефону он не приказывал, так ведь? Это уж твоя личная инициатива, Митя, ибо душа у тебя горела.
— Слушай, членосос! — заорал Грачев, отчаянно пытаясь спасти положение. — Телефон твой дал мне Эдик, а ему дала его Дашенька! А мне она даст не только телефон! На днях я так ее оприходую…
И тут же из трубки раздался крик, напоминающий звериный. Лицо Глеба словно окаменело.
— Что, Митенька, больно? — тихо спросил он. — Сейчас будет еще больней. Зря ты это сказал, Митя. Я мог бы убить тебя прямо по телефону, однако… срок твой еще не вышел. Погуляй пока.
На другом конце провода директор издательства “Жемчуг” с трудом приходил в себя.