Ночь без конца
Шрифт:
– Почему же никто не любит цыган?
– Дак они же все воры, – неодобрительно произнес старик. Потом вгляделся в меня попристальнее. – А в вас-то самом, случаем, цыганской крови нету? – с подозрением спросил он, уставившись прямо мне в лицо.
Я ответил, что, насколько я знаю, нет. По правде говоря, я немного похож на цыгана. Возможно, оттого-то меня так заинтриговало название «Земля цыгана». И я втайне подумал, стоя там и улыбаясь старику, беседа с которым меня позабавила, что, может, и в самом деле есть во мне капелька
Земля цыгана. Я пошел по вьющейся вверх дороге, что вела прочь из деревни и вилась все дальше вверх, сквозь темные деревья, и наконец дошел до вершины холма, откуда я мог видеть далеко вокруг. Я увидел море и корабли на нем. Вид был изумительный, и я подумал – ну, просто, как такие мысли приходят в голову, – а что, если б Земля цыгана была моей землей? Как это было бы? Просто так… Мысль эта была смехотворна. Когда я снова проходил мимо старика, подстригавшего кусты изгороди, он сказал:
– Если вам цыгане понадобились, дак тут, конечно, старая миссис Ли живет. Майор ей коттедж дает, чтоб жить было где.
– Какой майор? – спросил я.
Старик ответил голосом, полным возмущенного удивления:
– Дак майор Филпот, кто ж еще?
Казалось, он ужасно расстроился, что это мне неизвестно! Я сообразил, что майор Филпот был, по-видимому, местным Богом. Миссис Ли, очевидно, каким-то образом от него зависела и жила на его попечении. Представлялось, что Филпоты живут здесь всю жизнь и, так или иначе, управляют жизнью деревни.
Когда я попрощался с моим стариком, пожелав ему хорошего дня, и направился прочь, он сказал:
– У нее последний дом в конце улицы. Вы, может, ее там, у дома, и увидите. Не любит внутри домов сидеть. Как у кого цыганская кровь есть, дак они это не любят.
Вот так я и пошел вниз по дороге, тихонько насвистывая и думая о Земле цыгана. Я успел почти забыть о том, что мне было сказано, когда увидел высокую черноволосую старую женщину, пристально глядящую на меня поверх живой изгороди сада. Я тотчас понял, что это не может быть кто иная, как миссис Ли.
– Говорят, вы можете рассказать мне о Земле цыгана, что там, вверх по дороге.
Женщина уставилась на меня сквозь спутанную челку густых черных волос и проговорила:
– Нечего тебе с этим делом вязаться, молодой человек. Лучше меня послушайся. Забудь о ней. Ты – красивый парень. На Земле цыгана никогда ничего хорошего не видали, и ничего хорошего от нее ждать не приходится.
– Я вижу, она продается, – произнес я.
– Ага, верно, и большим дураком будет тот, кто ее купит.
– И кто же может ее купить?
– А строитель какой-то собирается, да и не один. Она ведь задешево пойдет. Сам увидишь.
– Отчего же задешево? – с удивлением спросил я. – Такое прекрасное место…
На это женщина не захотела ответить.
– Допустим, строитель купит ее задешево, что он
Она усмехнулась тихонько, вроде бы про себя. Смешок прозвучал как-то неприятно, зловеще.
– Снесет старые развалины и, конечно, станет строить. Может, двадцать, может, тридцать домов построит, и каждый – с проклятием на нем.
Я пропустил мимо ушей последнюю часть предложения и откликнулся прежде, чем успел себя остановить:
– А ведь жалко будет. Очень жалко.
– А тебе-то что за печаль? Вот уж им-то радоваться не придется, тем, кто эту землю купит, и тем, кто кирпичи и раствор будет класть. Какой-то дурень на лестнице оскользнется, какой-то грузовик с грузом разобьется, какая-то черепица с крыши дома свалится и попадет куда надо. Да и деревья тоже, может, станут валиться под порывами ветра… Ох, вот увидишь! Никто ничего хорошего не получит от Земли цыгана! Им всем лучше оставить ее в покое.
Женщина энергично покачала головой, потом тихо, как бы про себя, повторила:
– Не видать удачи тем, кто сунется на Землю цыгана. И так было всегда.
Я рассмеялся. Она вдруг заговорила очень резко:
– Не смейся, молодой человек. Может случиться так, что смех твой слезами обернется. Никогда там не было счастья – ни в доме, ни на земле.
– А что случилось с домом? – поинтересовался я. – Почему он пустовал так долго? Почему дали ему разрушиться?
– Те, кто жили в нем последними, поумирали. Все умерли.
– От чего они умерли? – полюбопытствовал я.
– Лучше это не ворошить, не поднимать об этом разговор. Только после этого никто не хотел приехать сюда, чтобы в нем жить. И он был оставлен во власти плесени и гнили. Теперь про всё это забыто, да так оно и лучше.
– Но вы могли бы рассказать мне его историю, – произнес я, пытаясь к ней подольститься. – Вы же всё знаете.
– Я не рассказываю сплетни про Землю цыгана. – Тут ее тон изменился, она заговорила хнычущим голосом нищей уличной гадалки: – Я скажу тебе, что тебя ждет, мой красавчик; посеребри мне ручку, и я предскажу твою судьбу. Ты – из тех, кто вскорости далеко пойдет.
– Да не верю я в эту чепуху про предсказания судьбы, – ответил я, – и серебра у меня нет, во всяком случае, лишнего.
Она подошла ко мне поближе и сказала льстивым тоном:
– Дай сейчас шесть пенсов, всего шесть пенсов. Я сделаю это для тебя, красавчик. Как это? Совсем нет ничего? Я сделаю это за монетку в шесть пенсов – ты такой красивый мальчик, и язык у тебя на месте, и обращение хорошее… И может быть, ты далеко пойдешь.
Я выудил из кармана шестипенсовик – не потому, что вдруг поверил в ее дурацкие суеверия, но оттого, что мне почему-то нравилась старая плутовка, хоть я и видел ее насквозь. Миссис Ли выхватила у меня монетку и сказала: