Ночь беззакония

Дилейни Фостер

Мое внимание привлекло то, что светловолосая девушка сидела, раскинув руки, на вершине большого валуна, а парень с черными волосами зарылся лицом между ее бедер. Другая девушка, брюнетка, затянулась косяком, затем наклонилась и прижалась ртом к рту блондинки. Щеки блондинки порозовели, когда она вдохнула, затем брюнетка схватила ее за загривок и притянула к себе для поцелуя. Эти же девушки, вероятно, заработали миллионы, воздействуя на подростков своей работой на канале Disney.

Поэтому об этом никто не говорил.

По

какой-то причине эта сцена завлекла меня. Она заманила более глубокие части, те части, которые были в спячке в темноте, но теперь пробудились к жизни. Никого не волновали рамки этикета. Здесь не было границ, которые можно было бы пересечь, потому что границ не существовало.

Может быть, я действительно принадлежу этому месту.

Я взглянула на Лирик, когда она достала мобильный телефон из своих черных кожаных леггинсов и сделала снимок. Брюки были настолько узкими, что мне даже не хотелось думать о том, где она прячет эту штуку.

— Ты сейчас издеваешься надо мной? — Мой взгляд сузился на нее. — Эти люди — не твой отец. Ты не должна намеренно выводить их из себя.

Она закатила глаза и засунула телефон обратно в пояс брюк, затем еще на дюйм ниже. Фу. — Остынь, Ти. Это было одно селфи. — Она перекинула свои длинные светлые волосы через одно плечо. — Я не собираюсь им делиться.

Я подняла мизинец в воздух. Лирика вечно фотографировала вещи и места, которые ей не следовало фотографировать. Она сказала, что шантаж — мощное оружие. Я сказала, что ей не нужно оружие, если она никогда не вступает в драку.

Она вздохнула, когда я расширила глаза и ткнула мизинцем ей в лицо. Нехотя, откинув волосы на плечо, как дерзкая сучка, которой она и была, и обхватила мизинец, заставив меня ухмыльнуться.

Затем она выдернула мою руку и потащила меня сквозь толпу. — Нам нужна выпивка.

Да. Напитки. Во множественном числе.

Никогда не была пьяна раньше, но я полностью согласилась. В конце концов, это была Ночь беззакония.

Кто-то схватил меня сзади за волосы, заставив остановиться. — Боже мой, они такие мягкие, — ворковал мне на ухо ее голос.

Я обернулась и увидела девушку, которую никогда раньше не видела, которая гладила мои волосы по лицу. Ее черты освещало разноцветное ожерелье из светящихся палочек, которое она носила.

Лирика потянула меня за руку, больно дернув меня и волосы от моей новой поклонницы.

— Ей нравятся мои волосы, — крикнула я ей, потирая кожу головы.

Она оглянулась через плечо. — Она катится. Ей все нравится.

Роллинг. Любовный наркотик. Я слышала, как Линкольн говорил о том, каково это. Неудивительно, что девушка отрывалась на моих волосах.

Лирика пихалась и толкалась, прокладывая путь по бетонному полу к другой стороне комнаты.

А была ли это комната? Я слышала истории о парне, который был

похоронен здесь. Легенда гласила, что он устраивал самые изощренные и развратные вечеринки, которые когда-либо видел Нью-Йорк. Список гостей составлялся исключительно для элиты и держался в строжайшем секрете. В те времена, когда разврат был эквивалентом греха, посещение этих вечеринок было настоящим скандалом. До того, как гробница была полностью построена, когда она представляла собой лишь бетонную плиту на грунтовой расчистке, он устраивал здесь такие же вечеринки как праздник жизни перед смертью. Где-то по пути, кто-то решил принять его наследие и продолжить вечеринку.

Я свернула в сторону, чтобы не столкнуться с высоким парнем со светлыми волосами, который сгорбился над грудью девушки. — Подождите, это...

Лирика посмотрела на меня через плечо. — Джейк Райан сдувает снег с сисек Женевы? Да.

Так вот как он справляется с этими ночными игровыми сессиями. У Джейка была рекордная аудитория на YouTube благодаря его онлайн-видеопотокам.

Чем больше я смотрела, тем больше завидовала их свободе. Мой мир всегда был связан обязательствами, но теперь мне было любопытно, чертовски любопытно. Теперь я хотела чувствовать.

Я была так увлечена сценой позади, что не заметила, что Лирика перестала ходить и отпустила мою руку.

— Полегче, Хелен Келлер. Смотри, куда идешь, — сказала она, когда столкнулась с ней. — Из-за тебя я чуть не пролила наши напитки. — Она протянула мне прозрачный пластиковый стаканчик, наполненный ярко-синим... чем-то.

Барная стойка перед ней была заставлена такими же стаканчиками, как этот, без ограничений, на любой вкус. Парень за стойкой наполнял стаканчики так же быстро, как они исчезали.

Я взяла напиток, но не отрывала взгляда от своей груди. Моя грудь переливалась через черный корсет без рукавов, который я носила под своей любимой кожаной курткой того же цвета. У меня было декольте, конечно. Не была чашечкой А, но и не была благословенной, не то, что Женева. Мои сиськи никогда бы не сочли пригодными для снега. Я также никогда не выиграю Грэмми благодаря золотым голосовым связкам, как она, но меня больше расстраивала моя грудь.

Я обхватила свободной рукой одну из своих грудей и вздохнула.

Лирика положила одну руку поверх моей и сжала мою грудь. — Ты идеальна. Твои сиськи идеальны. Тебе не нужен какой-то чувак с дурной привычкой и жадными ноздрями, чтобы сказать тебе это.

Вот почему она была моей лучшей подругой. Она знала, о чем я думаю, и мне не нужно было говорить ни слова.

Через две секунды она схватила лимонную дольку из миски на барной стойке и засунула ее мне в декольте. Прежде чем я успела остановить, она наклонилась и положила его в рот, не спеша всасывая кисловатый сок.