Ночь беззакония
Шрифт:
Когда я снова опустила голову и открыла глаза, мой взгляд упал прямо на Каспиана Донахью.
Мои губы разошлись в стонах и по спине стекала струйка пота — свидетельство жары, излучаемой комнатой.
Рядом с ним к стене была прижата девушка, ее ноги обвились вокруг талии парня, а его бедра и задница напряглись и выгнулись, когда он вошел в нее. Девушка вцепилась в плечо Каспиана, сжимая в руке его рубашку, словно ей нужно было за что-то держаться, чтобы не сорваться, словно одним этим плотским жестом она приглашала его присоединиться
Он не удостоил их даже взглядом. Его взгляд не отрывался от моего. Его рот не двигался. Его руки оставались засунутыми в передние карманы джинсов, и он небрежно прислонился к каменной стене.
Я оторвала от него взгляд и вернулась к Кайлу.
Он протянул мне свежую чашку с синим алкогольным ядом, и я выпила ее так, словно мое горло было в огне.
— Мог бы смотреть на тебя всю ночь, — сказал он.
Я открыла рот, чтобы ответить, но только успела вскрикнуть, когда мое тело подняли и водрузили на широкое плечо. Чашка выпала из руки, заливая бетонный пол ярко-синей жидкостью. Сильные руки крепко обхватили бедра, а твердые мышцы впивались в мой живот при каждом его шаге. Я потянулась вниз, чтобы ухватиться за заднюю часть его рубашки, но видела только изгиб упругой, круглой задницы, когда меня пронесли через толпу людей и вывели через деревянную дверь.
ГЛАВА 6
Каспиан
В последний раз я видел Татум на ее шестнадцатилетии, когда ее отец устроил большую вечеринку на своей яхте Lurssen. Я знал Татум. Я наблюдал за ней годами и знал ее манеры, выражения лица и причуды. Она ненавидела эту вечеринку. Но она любила яхту. Она любила воду — за исключением озера Крествью, по очевидным причинам и она любила своих родителей, поэтому она сверкнула своей идеальной краснощекой улыбкой и заставила мир поверить, что лучше, чем в тот момент, не бывает.
В жизни мне было похуй.
Татум давала слишком много.
На той вечеринке один из извращенных друзей отца Татум постоянно лапал ее и заводил неловкие разговоры. Трогал ее повсюду: руки, спину, лицо, заправлял волосы за ухо. Больной ублюдок. Ей было шестнадцать. Ему было не меньше тридцати пяти. Она улыбалась и развлекала его, но язык ее тела сказал мне все, что хотел знать. Итак, я подсыпал ему немного Амбиена — не заботясь о том, чтобы смешивать его с алкоголем и наблюдал, как его извращенная задница отрубается.
Дело было не в том, что я был каким-то придурком, который мешал Татум встречаться. Дело было не в этом. Речь шла о том, чтобы не позволить хищникам, таким как он или этот мудак Кайл, воспользоваться ее преимуществами. У нее и так было достаточно дерьма, с которым ей пришлось столкнуться из-за того, что ее собственный отец пытался выдать ее замуж, чтобы сделать карьеру. Если хороший парень с хорошим средним баллом и, возможно, инвестиционным портфелем захочет засунуть свой член ей в глотку, кто я такой, чтобы остановить его? А вот бляди и извращенцы были под запретом.
Именно
Я был на девяносто процентов уверен, что Кайл подсыпал Молли в ее напиток прямо перед тем, как она выпила половину одним глотком. То, как она поведет себя в течение следующих тридцати минут или около того, покажет, прав ли я.
— Каспиан? — Она произнесла мое имя так, словно не была уверена, кто забрал ее задницу.
Я не ответил ей. Кто еще это мог быть?
Ее кулаки били по моей спине. Чертовски милая, как дерьмо.
— Спусти меня.
Я продолжал идти. Ни единого шанса.
— Серьезно. Мне нужно, чтобы меня вырвало.
Хорошая попытка. — Тогда блюй.
Татум зарычала. Она была похожа на миниатюрного йорка, стоящего лицом к лицу с ротвейлером. Ее руки снова колотили меня по спине. Затем, как будто она сдалась и прогнулась вперед, раздался тонкий шлепок по моей заднице. Потом вздох.
— О Боже. Это была твоя задница.
Да, это была она.
— Я трогала твою задницу.
Да, трогала.
Я пошел по тропинке мимо второго озера и жуткой, как блин, церкви. Мы прошли мимо полностью белого павильона с куполообразным верхом и круглыми бетонными колоннами, затем прошли через готические арочные ворота и подошли к моей машине.
Чендлер Кармайкл опирался задницей на мой капот, вытянув перед собой длинные ноги. Чендлер был моим самым близким другом и единственным человеком в этом мире, которому я доверял без колебаний. Его отец был мудаком мирового класса, а его мамаша даже не могла сказать, сколько раз пыталась сесть на мой член. Но Чендлер не был похож на остальных членов своей семьи, слава Богу.
Я спустил Татум вниз по передней части своего тела и поставил ее на ноги.
Она немного покачнулась, затем поднесла пальцы к вискам, словно пытаясь восстановить ориентацию после столь долгого пребывания вверх ногами.
Я сунул руку в передний карман обтягивающих черных джинсов, которые были на ней.
Ее глаза широко раскрылись. — Какого черта ты делаешь?
Схватил ее брелок и швырнул его в грудь Чендлера. Он с легкостью поймал его. — Ты же не думала, что я позволю тебе сесть за руль, правда?
Ее рот открылся. — А как же Лирик? Она может вести машину. Я не позволю ему... — она ткнула пальцем в сторону Чендлера. — ...водить мою машину.
Я открыл пассажирскую дверь своей Audi R8. — У тебя нет выбора. — Я кивнул в сторону машины. — Садись.
Ее большие глаза лани остановились на мне. — Я не могу оставить Лирику.
— С Лирик все в порядке. Все в Палате знают, что ты уехала со мной, и Чендлер вернется, чтобы забрать ее домой.
Она стояла и смотрела на меня, казалось, целую вечность. Я увидел, как Чендлер оттолкнул мой капюшон и пошел позади нас.