Ночь богов, кн. 2: Тропы незримых
Шрифт:
Путь их пересекла темная тень – Лютава насторожилась, готовясь защищаться, но услышала сзади голос Лютомера:
– Привет, братец старший! И у тебя дела нашлись?
– И ты не болей, братец средний! – прокаркал сверху черный ворон, делая круг, и Лютава узнала старшего из трех сыновей Велеса, Черного Ворона, которого встречала прошедшей весной в земле вятичей. – Слышал я, ты младшенькому нашему сестру в жены отдал? На свадьбу зовет!
– Отдал, было дело. Он, младшенький, так просить умеет, что и захочешь, а не сумеешь отказать.
– А мне когда же?
– Смотря какую захочешь.
– Самую лучшую!
– Самая лучшая – вот, да ее не у меня, а вон у кого
– Уж вижу! – насмешливо каркнул ворон. – Уношу крылья, пока цел! Прощай, братец средний! Нужна будет помощь – зови!
– Уж позову, не забуду!
Лютомеру не требовалось иных друзей и помощников в Навном мире, кроме его братьев, таких же сыновей Велеса, как и он сам. Этой весной ему пришлось однажды помочь Черному Ворону – именно в ту ночь вятичи увезли Лютаву, пока он не мог этого заметить. Но чуть позже Черный Ворон помог в благодарность и ему.
Три волка бежали и бежали вслед за берегиней, а тревога вокруг все сгущалась. Сам воздух становился густым и вязким, как вода. Все громче гудели деревья, все сильнее гнулась трава под быстрыми лапами, словно хотела уйти с дороги, спрятаться под землю. Ощутимо пахло силой Бездны – таинственная щель была все ближе. Угрянка и Радом вели их туда, куда сами они не нашли бы пути.
– Здесь! – крикнула лебедь Угрянка и взмыла вверх, растаяла в ночном небе – берегине не годилось приближаться к таким созданиям, и она против них была бессильна. Боги не дали ей ни когтей, ни зубов, ни звериной силы и ярости.
А Лютава увидела перед собой широкую яму в земле, изнутри которой пробивался слабый огненный отблеск. Лютомер первым нырнул в лаз, она протиснулась вслед за ним и увидела целое подземелье. Посередине его горел костер, а возле огня устроилась прямо на земле женщина.
С первого взгляда Лютава узнала Галицу. Та сидела с распущенными волосами, лицо ее в полутьме выглядело бледным, осунувшимся, исхудалым, но глаза горели решимостью. Левую руку она держала перед собой приподнятой, как делают, когда кормят кого-то с ладони. Правую руку она придерживала на весу, и на запястье правой был виден широкий кровавый порез. Темная лужица блестела на ладони левой руки, а какие-то юркие, шустрые существа теснились вокруг, отталкивая друг друга, наперебой лакали черную кровь.
Почувствовав чье-то приближение, Галица вскинулась, вскочила. Маленькие существа отшатнулись от нее и с перепугу бросились в небольшую корзину, стоявшую возле огня.
Сразу поняв, что все это значит, Лютава прыгнула вперед. Галица метнулась ей наперерез, заслоняя собой корзину, в руке ее блеснул нож с длинным лезвием – тот самый, который она и раньше носила на поясе и которым резала себе запястье, чтобы своей кровью питать духов-выкормышей.
Белый волк бросился на нее из темноты – опрокинул, повалил. Галица дико вскрикнула, извернулась с нечеловеческим проворством – и вскочила с земли уже собакой!
Лютава метнулась к корзине. Внутри слышались возня, шевеление, точно там сидел десяток мышей, но только эта возня казалось такой противной, что под шкурой от нее пробегала мерзкая дрожь. Запах шел отвратительный – пронзительный, едкий, влажный, схожий с запахами затхлого подземелья, и разлагающихся тел, и чего-то еще не мертвого, но глубоко чуждого. Преодолевая отвращение, Лютава прихватила край корзины зубами и бросила ее в огонь.
Дико завизжала в углу собака Галица, будто пламя жгло само ее тело, и это было почти так – все муки этих маленьких существ она сейчас воспринимала как свои. Выкормыши лезли из опрокинутой корзины, вертелись
И вдруг что-то огромное, темное ворвалось в подземелье и бросилось на белого волка. Эта тварь точь-в-точь походила на детенышей из корзины, но только ростом была с самого Лютомера. Белый волк и серый зверозмей сцепились и покатились по полу подземелья. Лютава взвыла от ужаса и подскочила ближе, забыв о выкормышах, – она жаждала помочь своему брату, боясь за него гораздо больше, чем за себя, но не знала, как это сделать, видя перед собой мелькающий клубок двух тел.
В подземелье стояли рев, визг, крик, звериное рычание. Лютава почувствовала рядом с собой какое-то движение и отскочила, потом обернулась – рядом с ней очутилась Галица в облике собаки, и Лютава всем существом ощущала исходящие от нее ожесточение и ненависть. Лютава приготовилась к прыжку, Галица метнулась в сторону, пытаясь ее обойти и подобраться к огню, где еще визжали и корчились плоды ее многолетней ворожбы.
Со стороны дерущихся послышался низкий рев – Лютава обернулась и взвизгнула. Серый зверозмей придавил белого волка своей тушей к земле и тянулся к горлу зубами, а Лютомер рвал его брюхо когтями всех четырех лап, но не мог прорвать слишком крепкую шкуру, покрытую чешуей.
Не думая, сможет ли что-нибудь сделать, Лютава хотела прыгнуть на зверозмея, но опоздала. Словно родившись из самой тьмы, на него набросился огромный черный волк. Схватив гада зубами за шею, он оторвал его от белого волка и откинул прочь. Зверозмей рычал и хрипел, а черный волк крепче сжимал челюсти, стараясь сломать хребет или задушить.
Белый волк поднялся, пошатываясь и стараясь прийти в себя. Зверозмей дико извивался, задними лапами и хвостом бил по голове Радомера. Лютава с яростным рыком кинулась вперед и вцепилась в заднюю лапу зверозмея, навалилась всей тяжестью, не давая врагу ударить черного волка мощной и гибкой задней частью тела. Ее мутило от отвращения, но она сжимала челюсти изо всех сил, чувствуя, как острые зубы помалу пронзают гладкую прочную чешую. Она грызла и вертела лапу, стараясь хотя бы изувечить это чудовище.
Вдруг вся туша, продолжая рычать и хрипеть, содрогнулась в последний раз и затихла. В ноздри ударил тот же запах неживой крови, который Лютава уже давно чувствовала в пасти.
Она выплюнула изгрызенную лапу и подняла голову. Зверозмей лежал на боку, вывернув голову. Его грудь была разорвана когтями и зубами, белый волк, пошатываясь, терся мордой о землю, пытаясь стереть с нее кровь. Черный волк стоял над поверженным врагом, тоже опустив голову и тяжело дыша.
И никто из них не успел заметить в пылу борьбы, как собака подхватила зубами последнего из детенышей, который все-таки сумел выбраться из огня, как он юркнул к ней на грудь и обвился вокруг шеи и как она кинулась прочь из пещеры, унося спасенного и спасая от расправы саму себя. Она канула в темноту, а три ее врага были слишком утомлены, чтобы заметить ее бегство и тем более ее преследовать.